Гражина испуганно слушала, не в состоянии вымолвить: «Не могу».
— Умоляю тебя. Не отказывайся! Пусть хоть он один из всей нашей семьи будет жить. Я принесу его послезавтра. Откладывать боюсь — немцы очень часто проводят свои проклятые акции. Положив Осика на крыльцо, спрячусь в подворотне, чтобы убедиться, что ты его забрала.
Теперь еще труднее было произнести «нет». Но и сказать «да» не могла. А Ципора, видно, не понимала этого.
— Спасибо тебе, Гражиночка. Большое спасибо! Хотя что моя благодарность по сравнению с тем, что ты спасешь ребенка. Ведь он будет жить, правда? Не обращай на меня внимания. Я плачу от радости, что мой Осик, мое солнышко будет жить. А… еще, — голос уже совсем не слушался ее, — когда он вырастет, расскажи ему о нас…
Ципора поспешно повязала платок, прикрыла одним концом лицо.
— Бог тебя наградит. — В дверях обернулась. — Когда там, в лесу, меня погонят к яме, я до последней минуты буду верить, что ты спасаешь Осика. — И поспешно вышла.
Гражина стояла перед закрытой дверью и все еще слышала Ципорин голос: «Ты спасаешь Осика».
Его надо будет забрать. Распеленать, согреть и положить в кроватку. Но… он же, наверно, похож на Ципору, и Марите догадается, что вовсе не случайно она его обнаружила на крыльце. Будет упрекать, что она не имела права рисковать всеми. Немцы не станут разбираться, кто именно нарушил их запрет.
Хотя… ведь маленькие ни на кого еще не похожи.
Все равно надо догнать Ципору, сказать, чтобы не приносила ребенка. Но не могла сдвинуться с места. Смотрела на спокойно горящий в лампе веночек пламени.
Может, Ципора не принесет ребенка. Ее могут не выпустить с рюкзаком из гетто. Или задержать по дороге.
Она перекрестилась.
— Прости, Господи! Я не желаю им зла.
Но было страшно. Очень страшно.
Проснулась от собственного крика. Вскочила на ноги. Удивилась, что рядом никого нет. Стала боязливо оглядываться, словно проверяя, где она. Протянула руку к маминой кровати. Коснулась тумбочки. Прислушалась к тиканью часов. Она дома, в своей комнате. А этот кошмар приснился. Только приснился.
Стоять босиком на ледяном полу было холодно. Она снова залезла под одеяло. И это сразу вернулось…
…Ципора с рюкзаком на спине идет по пустой улице. И не знает, что за нею, прячась в тени домов, крадется какое-то чертообразное чудовище, укутавшееся с головой в широкую мантию.
Ципора поднимается на крыльцо, осторожно снимает рюкзак и исчезает.
На крыльце никого нет. Только этот чернеющий на снегу рюкзак.
