Брунетти захлопнул папку и вернул ее сержанту:
— Вы размножили портрет?
— Так точно, синьор. Но копии были готовы только полчаса назад, так что мы пока не успели их раздать людям.
— Дактилоскопию сделали?
— Да, и уже отослали в Рим и в Интерпол в Женеву. Ответа пока нет. Сами знаете, какая это волокита. — Еще бы ему было не знать. Ответа из Рима иной раз приходилось ждать неделями, Женева была несколько оперативней.
— Что сделали с лицом, а? — Брунетти щелкнул пальцами по папке.
Галло сдержанно кивнул. В прошлом ему не доводилось иметь дела с венецианской полицией, разве что разговаривать по телефону с вице-квесторе Паттой. Пока он не понял, что за фрукт этот Брунетти, и был осторожен.
— Будто нарочно, чтобы его потом не опознали.
Галло стрельнул глазами из-под густых бровей и снова кивнул.
— Нет ли у вас знакомых в Риме, которые могли бы помочь нам ускорить дело? — спросил Брунетти.
— Есть один. Я звонил ему, но мне ответили, что он в отпуске. А у вас?
Брунетти покачал головой:
— Моего недавно перевели в Брюссель. Теперь он работает в Интерполе.
— Значит, будем дожидаться, — недовольным тоном подытожил Галло.
— Где он?
— Покойник? В морге Умберто Примо. А что?
— Хотелось бы взглянуть.
Если Галло и удивился такому желанию, то виду не подал.
— Ваш водитель знает дорогу.
— Это ведь недалеко отсюда, не правда, ли?
— Пару минут езды. Сейчас, может быть, дольше, потому что с утра всегда пробки на дорогах.
Ну совсем они здесь пешком ходить разучились, подумал Брунетти, но тут же вспомнил о тропической жаре, которая, как влажное покрывало, окутала всю область Венето. Наверное, и в самом деле было более разумно ездить туда-сюда в машине с кондиционером, от одного кондиционированного здания в другое, но он так не привык и вряд ли когда-нибудь сможет привыкнуть. Впрочем, оставив свое неудовольствие при себе, он спустился вниз и поехал в Умберто Примо, крупнейшую больницу Местре. Иметь личную машину с личным водителем, в конце концов, не так уж и плохо.
В коридоре за низеньким столиком сидел санитар и читал «Газеттино». Брунетти сунул ему под нос свое удостоверение и попросил показать труп мужчины, найденного накануне.
Санитар, коренастый пузатый малый с ногами баранкой, сложил свою газету, поднялся и сказал:
— Ах, этот-то… Я запихнул его подальше, синьор, потому что его никто не навещает. Был вчера один — художник, и все. Смотрел, какие у него волосы и глаза. На снимках много бликов из-за вспышки, ничего не разберешь. Он только глянул, веко ему закатил, чтобы увидать глаз, и ушел. Испугался, наверное. Но Господи Иисусе, посмотрел бы он на него на неумытого — вся эта тушь-помада с кровищей по всей морде, как у клоуна, ей богу. То, что от нее осталось, конечно. Мы еле отскребли. До чего же въедливая, зараза, особенно тушь. Женщины, наверное, прорву времени изводят на умывание.
