В какой-то момент, когда я в предутренних сумерках балансировал на неустойчивом трапе, мелкими шажками переступая с одной перекладины на другую, лед, поддерживающий трап на другом конце, начал дрожать, как при землетрясении. Секундой позже донесся раскатистый грохот — это откуда-то сверху, где-то совсем рядом, летел большой серак. Я замер, сердце готово было вырваться из груди, но сорвавшаяся глыба прошла в пятидесяти ярдах слева, вне поля зрения, не причинив никакого вреда. Подождав несколько минут, чтобы успокоиться, я продолжил путь к дальнему концу трапа.
Факт непрерывного и зачастую интенсивного продвижения ледника добавлял элемент неопределенности каждому переходу по трапам. Поскольку он постоянно находился в движении, трещины иногда сжимались, сгибая трапы, как зубочистки; а бывало, трещина расходилась, предоставив трапу болтаться в воздухе. Под горячими лучами послеполуденного солнца лед около крепежных деталей[24] для установки трапов и подвешивания веревок обычно подтаивал, и, несмотря на ежедневный контроль, всегда существовала реальная опасность, что какая-нибудь веревка под тяжестью тела выскочит из крепления.
Ледопад был могуч и вселял ужас, но в то же время он обладал удивительной притягательной силой и очарованием. Когда рассвет прогнал ночную тьму, изломанный ледник предстал застывшим ландшафтом фантастической красоты. Температура была минус 14 градусов по Цельсию. Мои кошки со скрипом вгрызались в поверхность ледника. Пристегнувшись к перилам, я проделывал извилистый путь по вертикальному лабиринту голубых сталагмитов. Призрачные скалы с двух концов поддерживали ледник, покрытый складками напирающего льда, возвышаясь, словно плечи злобного божества. Плененный красотой окружающего зрелища, я двинулся дальше, испытывая удовольствие от подъема, и часа на два совершенно забыл о страхе.
Преодолев три четверти пути к первому лагерю и остановившись передохнуть, Холл сказал, что ледопад был в лучшей форме, чем когда-либо на его памяти. «Маршрут в этом сезоне прямо как автострада», — заметил он. Но чуть выше, на отметке 5790 метров, перила привели нас к подножию гигантского, опасно нависающего серака. Здоровенный, как двенадцатиэтажное здание, он маячил над нашими головами, отклонившись на 30 градусов от вертикали. Маршрут пролегал по узкому проходу, который заворачивал прямо вверх на нависающую грань: мы должны были подняться на эту уродливую башню, чтобы уберечь себя от ее угрожающей массы.
