Но пока его ничто не беспокоило. Интересно, смог бы он когда-нибудь насытиться этим тропическим солнцем? Даже теперь, когда его посеревшая в тюрьме кожа покрылась глубоким темным загаром, он чувствовал, как жадно она продолжает впитывать горячие лучи. Откинувшись в шезлонге, он осушил бутылку «Хайнекен», зажмурился от слепящего полуденного зноя и стал вспоминать первые дни с Крисси.
Маленький самолет окончательно доконал Рейчел. Хорошо еще, что посадка производилась прямо из терминала и она не видела, какой он на самом деле крошечный. Когда она шлепнулась в кресло и ледяными пальцами застегнула ремень безопасности, было уже поздно. Поглядев вокруг, она захотела немедленно сбежать, но не смогла. Священник в черной рясе, чье кресло было напротив, долго возился, устраивая вещи, и загораживал проход. Она решила, что подождет. В детстве она получила католическое воспитание, не позволявшее ей толкать служителей церкви. А на Кауай всегда можно доплыть морем. Даже акулы представлялись ей менее опасными, чем этот нелепый кукурузник.
Мокрыми от пота руками никак не удавалось справиться с ремнем. Она уже собиралась позвать стюардессу, но тут зазвонил колокольчик, давая сигнал пристегнуть ремни. Ее охватило отчаяние. Двигатели неровно заурчали, и Рейчел понуро сгорбилась в кресле, готовясь встретить свою смерть где-то над Тихим океаном. По крайней мере, рядом был священник. Может быть, перед концом он согласится выслушать ее исповедь. Взлет прошел как в тумане. Она мучительно и тяжело дышала. Рейчел не осмеливалась открыть глаза, пока не услышала, как звякнули колокольчики, разрешающие отстегнуть ремни.
И тут она почувствовала на себе чей-то взгляд. Скорее всего, за ней давно наблюдали, а она не знала, отдавшись во власть паники. «Только не еще один свингер», — мысленно взмолилась она.
Украдкой скосив глаза вправо, она увидела священника, помешавшего ей сбежать. Он с добродушным сочувствием смотрел на нее.
— По всему видно, вы не любите летать, — пробормотал он, освобождая от ремня свой обширный живот.
— Не очень-то, — горестно подтвердила она. — Пытаюсь избегать этого, насколько возможно.
— Надеюсь, вы пошли на столь рискованный шаг ради благого дела? — Его светло-карие глаза тепло улыбнулись ей.
У него была плешь на голове в окружении венчика седых волос, точно тонзура, хотя Рейчел была уверена, что в этом виновата природа, а не религия. Его лицо и руки загорели до глубокого красно-коричневого цвета, и только морщины вокруг добрых глаз, улыбающегося рта и складки под подбородком были на тон светлее. На вид ему можно было дать от тридцати до шестидесяти. Рейчел сказала бы, что где-то посередине, лет сорок пять. На островах он, должно быть, жил уже давно.
