Вейдеманис беспокойно шевельнулся. Он, видимо, вспомнил свою историю. Врачи считали, что у него почти нет шансов, но операция прошла хорошо и он выжил вопреки всему. Сейчас он, очевидно, вспоминал перипетии своей истории.
– Давайте по порядку, – предложил Дронго. – Когда начались приступы у Радомира? До того, как в реанимационную палату к Боровковой вошли ваш врач и санитарка? Или после?
– До этого, – немного подумав, ответила Клавдия Антоновна, – было уже совсем поздно.
– Значит, можно предположить, что он был в сознании, когда убивали Боровкову?
– Можно, – опять немного подумав, согласилась санитарка, – только он с ночи начинает чувствовать себя плохо.
– Я сейчас исследую только гипотетические возможности. Как версии, – пояснил Дронго. – Когда сделали укол Витицкой?
– Перед ужином.
– Следовательно, она спала и не могла выйти из своей палаты?
– Да. Она даже не ужинала.
– Мишенин принимает снотворное?
– Да, я ему сама относила таблетку.
– Посмотрите, как сужается круг подозреваемых. Остаются шесть человек. Один мужчина – Арсений Угрюмов, который как раз ходил по коридору, и пятеро женщин: балерина Шаблинская, супруга бывшего министра Ярушкина, ваш знаменитый директор Тамара Забелло, бабушка Желтович и Антонина Кравчук. Все правильно?
– Антонину уберите из этого списка. Она не выходит из палаты, стесняется.
– Но теоретически она ведь могла выйти из палаты?
– Да, могла.
– Шесть человек вместо тринадцати, – подвел итог Дронго. – Тоже много, но уже гораздо лучше.
– Если вы ищете того, кто это мог сделать, то я вам могу сказать, – неожиданно предложила Клавдия Антоновна.
– Мы вас слушаем.
– Тамара Рудольфовна, – спокойно сообщила санитарка. – Она еще в хорошей физической форме. У нее сильные руки бывшей ткачихи – она ведь начинала у себя на фабрике обычной ткачихой, потом пошла по комсомольской и партийной линии, дослужившись до директора. И, конечно, это было нашей ошибкой – поместить их с Боровковой вместе. Они ведь знали друг друга еще по совместной работе в Ленинграде. И еще тогда не очень любили друг дружку. А тут остались вместе, в одной палате…
– Это была идея Светланы Тимофеевны, как вы сказали, – вспомнил Дронго. – А почему Федор Николаевич не возражал? Разве он не понимал, какую искру может высечь столкновение этих двух женщин?
– Понимал, конечно. А может, он решил не спорить со своим заместителем? – усмехнулась Клавдия Антоновна.
– Чтобы ее подставить, – понял Дронго. – Она ведь не разбиралась в ваших тонкостях. Если между женщинами что-то произойдет, то тогда все можно будет легко свалить на своего заместителя, которая и приняла такое странное решение, объединив их в одной палате.
