Скоро люди узнали и стали собираться смотреть, затаив дыхание, потому что это было почти чудом. Толпа становилась все больше и больше, и однажды, когда человек как раз приготовился прыгнуть, в толпе громко закричали, окликая его. Это разбудило человека, но было слишком поздно — он уже прыгнул. Он не смог достичь другой террасы — хотя каждый день он перепрыгивал на нее, возвращался, уходил к себе в квартиру и засыпал. Но из-за того, что он пришел в сознание и увидел, что делает — прыгает… — он упал вниз с пятидесятого этажа, и его тело разбилось о тротуар.
«Я» человека — это его сон.
Душа — его пробуждение.
И для сохранения Я общество дало вам определенные правила и распорядки. Например, каждого маленького ребенка делают честолюбивым. Никто не говорит никому: «Будь собой». Все дают ему великие идеалы: «Стань Гаутамой Буддой, или Иисусом Христом, или Альбертом Эйнштейном… но стань кем-то! Не продолжай оставаться собой — ты ничто».
Вашему Я нужно много степеней, вашему Я нужны признание, почести. Это его пища; оно живет этим. И даже люди, которые отвергают мир — становятся саньясинами, монахами, — не отвергают свои Я. Легко отвергнуть мир; очень трудно отвергнуть Я, потому что вы не знаете ничего другого о себе. Вы знаете свое дело, вы знаете свое образование, вы знаете свое имя — а вам очень хорошо известно, что вы пришли без имени. Вы пришли чистым листом; ничего не было записано на вас, а ваши родители, ваши учителя, ваши священники начали записывать на вас.
Вы продолжаете верить в Я всю свою жизнь. Оно очень обидчивое, потому что очень слабое. Слабое в том смысле, что оно ложное. Вот почему эгоисты очень обидчивы.
Обычно я гулял по утрам, когда был преподавателем в университете. Там был один старик, я понятия не имел, кто он, но просто из уважения к его возрасту говорил ему «Доброе утро» — нас было только двое в тот ранний час, в три утра. Однажды утром я забыл поздороваться с этим человеком, и он сказал: «Эй, вы забыли?»
Я сказал: «Вот странно! Я не знаю вас совсем; это было просто выражение учтивости к пожилому человеку, бывшему в возрасте моего дедушки, поэтому я обычно и говорил вам "доброе утро". Но это же не контракт, который я обязан выполнять ежедневно».
Он требовал этого, потому что это уже составляло определенную часть его Я. Я и понятия не имел, кто он, но он имел полное понятие обо мне, и его задело то, что я не сказал: «Доброе утро, сэр».
Я сказал: «Я никогда больше не скажу этого ни вам, ни какому-либо другому старику просто из учтивости, потому что я отравил ваш ум».
