И даже когда Валера выстрелил в воздух из прихваченного, на всякий случай, стартового револьвера, охранники поднялись и, отойдя лишь на шаг, снова встали в стойку, похожую на борцовскую.
Когда Бандера с остальными, от греха подальше, ретировался оттуда, он подумал, что где-то в наше время находят таких обезбашенных, готовых за небольшую зарплату так рисковать своей жизнью. Ведь никто из охранников не знал, что автоматы не настоящие, и намерения пошутить под масками тоже не было видно.
После первой же неудачной попытки Тумак сказал, что у него пропало желание участвовать в этой авантюре и, поймав такси, уехал домой. Но остальных уговаривать Бандере не пришлось, произошедшее их только раззадорило. Правда, Репа сказал, что в клубы лучше не соваться, и они поехали по ресторанам, где нет этих фейс-контролей.
Но и там не все прошло гладко. Пока ездили в поисках подходящего мероприятия, люди уже успели изрядно набраться, и утихомирить осмелевшую публику удалось, только лишь расстреляв до конца барабан капсулей в револьвере Валеры, в лицо которого кто-то даже умудрился попасть сотовым телефоном. А после того, как Репе все-таки удалось вынести брыкающуюся невесту, и Бандера снял маску, чтобы объявить о шутке, одному из гостей стало плохо, и пришлось вызывать «скорую».
В конце концов все закончилось благополучно, и их всех пригласили еще и на следующий день, где они и «поколбасились». Но Бандера решил больше этого не делать, потому что даже на молодежных свадьбах могут оказаться родственники в возрасте, которых запросто может хватить инфаркт. И к тому же действия их, при желании, можно квалифицировать как хулиганство. Списав все это безумство на нездоровую от этой проклятой любви голову, он проспал все воскресенье и, проснувшись уже поздно вечером, подумал, что трудное для него время все же удалось убить.
* * *
Получив утром известие от Боксера, что у него все получилось с Викторией, Виталий даже не испытывал никакой горечи. Она все равно уже не могла быть для него Ириской, даже в постели. И, попросив Юру не бросать ее сразу, он спокойно поехал в теперь уже свою квартиру. Если у Виктории хватит наглости прийти к нему, он уже найдет, что ей сказать. Но, зайдя в квартиру, он обнаружил записку с одним только словом: «извини», и его мужское самолюбие взыграло. Теперь она будет говорить, что это она его бросила. Подумав по себя, что надо попросить Юру, чтобы застать их где-нибудь «на месте преступления», он все же успокоился и стал раскладывать свои вещи, умещающиеся в одной спортивной сумке.
