Когда Толик первым, быстро надев коньки, убежал кататься, Ирина обратилась к подруге:
— Я фотоаппарат взяла. Пофоткаешь меня, ладно? Только одну, без Толика.
— Почему? — удивилась та.
— Хочу турку своему послать по электронке, я ему пока не говорю ничего о сыне. Если сложится что-то, тогда уже скажу, как раз и проверю его чувства. А то я чувствую, что уже уйду скоро от своего придурка.
— Да ты что?! — восхитилась подруга, — ну ты молодец! Но если хочешь чувства турка проверить, то лучше сразу скажи про ребенка. А он что, уже говорит, что любит?
— Намекает, но открыто, — улыбнувшись сказала Ирина, — говорить пока не буду, а то возьмет сачканет. Я-то с ним пока не для этого общаюсь. А уже после встречи с ним, видно будет, что дальше делать.
— Родители отпустили в Турцию? Ты что сказала, на отдых?
— Да найду, что сказать, отпустят, думаю, — отвечала Ирина и, встав на коньки, передала ей цифровой фотоаппарат.
— А если Толик увидит, что ты фотографируешься, и к тебе подскочит? — спросила соседка уже на ходу.
— Ну, фоткай. Все равно момент выберем, не будет же он все время за мной бегать.
Немного покатавшись для начала с сыном, она с подругой уехала фотографироваться на другой конец катка. Народу в этот день было не много, и если бы был кто-то из знакомых, его можно было бы без труда разглядеть в редких рядах катающихся людей. Но, позируя перед фотокамерой, она не заметила, как сзади кто-то подъехал к ней и, прижав к себе, закрыл глаза руками в перчатках. Согласно игре, нужно было угадать, кто это, и она стала соображать. И в этот момент Ирина прямо через теплую куртку почувствовала сильное сердцебиение человека, закрывшего ей глаза. Оно с такой силой отдавалась на ее спине, прижатой к этой груди с таким взволнованным сердцем, что она с трепетом поняла, кто это может быть.
Пулей летя по скользким местами улицам за своими коньками, после того, как он увидел вышедшего на лед Толика, Виталий еще не думал, что он решится на такое. В душе, конечно, знал, что захочет уже не только в глаза посмотреть, но и сказать что-нибудь. А когда со скоростью звука, надев коньки и выскочив на лед, подъехал к ней, руки сами потянулись к Ирине, и сдержать себя он уже не смог. Голова, как и предполагалось, перестала работать.
Когда Ирина стала потихоньку убирать его руки и освобождаться из его объятий, он стал собирать в кучу свои мысли, чтобы сказать что-нибудь. Ее подруга, широко раскрыв глаза и рот, застыла с фотоаппаратом, безмолвно наблюдая за этой сценой. Высвободившись, Ирина побоялась смотреть ему в глаза, опасаясь своей слабости, и, смотря ему под ноги, тихо произнесла только одно слово:
