Вернувшись в мае 1565 г., Эгмонт высказал соображение, что, вероятно, в скором времени можно будет ожидать некоторого послабления. Но принц, напротив, считал, что король останется непреклонным, и когда в ноябре 1565 г. стали известны его пресловутые письма из леса в Сеговии, оказалось, что Оранский был прав. Все осталось по-прежнему, преследования еретиков продолжались, и правительнице запретили созывать Генеральные штаты. Таков приказ короля.
В это время в стране возросло недовольство. Оппозиция приобрела революционный характер. В связи с этим дворянству пришлось пойти на компромисс. Оранский настаивал на прямом и абсолютном неповиновении королевским приказам: только так, считал он, сопротивление достигнет цели. Те же, кто до этого сдержанно и нерешительно поддерживали оппозицию: герцог Эршо, сеньоры Берлеймона, Нуакарма и др., — теперь еще больше отдалились от Оранского и его друзей. Так как исчезли все препятствия в виде придерживающихся закона политических кругов, принц и его приверженцы попали под влияние повстанческих элементов, которые в конце 1565 г. сосредоточились вокруг «дворян». Остается открытым вопрос, сам ли принц выбрал этот радикальный курс, хотя известно, что преданный ему брат Людвиг, охваченный революционными идеями, разъезжал по стране, вербуя сторонников.
Оранский тоже не бездействовал: он зондировал почву в Германии и у гугенотов, часто принимал посетителей из этой страны и вел многочисленные переговоры с германскими дворянами в Виане, в замке своего друга Бредероде, кстати, кальвиниста. Для принца вопрос о возможной военной помощи из империи был первостепенным.
Из кругов кальвинистов вышли теперь активнейшие борцы. И так как в период созревания протестантства в Нидерландах маленький человек, как, впрочем, и большинство дворян, не понимал тонких различий в вероисповеданиях, многие приверженцы революционного «евангелистского» течения вступили в ряды радикальных кальвинистов. Даже Людвиг Нассау, воспитанный в духе дилленбургского лютеранства, попал под влияние кальвинистского учения и поддерживал отношения преимущественно с кальвинистскими теологами и дворянами. Бредероде, Николас Гам, Марникс Сент-Альдегонде, сеньор Кулемберга были близкими друзьями Людвига Нассау. Так как между братьями царило полное доверие и единодушие, Оранский точно знал, что происходит в кальвинистских кругах. Если принц в Государственном совете и делал вид, что удивлен определенными событиями, то только для того, чтобы ввести в заблуждение своих противников. В беседах ведущих кальвинистов с Людвигом Нассау всегда отводилось место союзу с заграницей против королевской политики.
