Одевшись, он вышел на улицу, позвонил из таксофона, потом подъехал ко Второму мединституту и передал стеклышки ожидавшему на углу человеку.
— До вечера сделаешь?
— Как получится. Но постараюсь. Подъезжай часов в восемь.
Попрощавшись с собеседником, майор отправился на ближайший вещевой рынок.
— Турецкий золото! Падхады, налитай!
Сразу за воротами переминался с ноги на ногу старый цыган в потертой дубленке. На груди у него болтался кусок картона, обтянутый черным бархатом, в прорезях сверкали отполированные латунные перстни-печатки.
— А вот кому дешево, гражданины. Очин дешево и красиво. Подходи, не пожалеешь, — бормотал он скучным замерзшим голосом, косясь на застывшего перед ним майора Фокина.
— Пусть не савсем золото, пусть пазалота…
Того не интересовал цыган. Он долго и внимательно разглядывал фальшивые побрякушки, перекатывая во рту неприкуренную сигарету. Его огромный плечистый силуэт, заслоняющий полнеба, его квадратная челюсть и странная сосредоточенность во взгляде рождали у продавца «драгоценностями» смутное беспокойство.
— А вот очин дешево, очин. Харош товар, лыцензия есть, очин красивый…
Майор молчал.
— Все очин чесный. Я ни гаварю, что золото. Дажи пазалота ни гаварю.
Фокин наконец ткнул пальцем в один из перстней.
— Покажи мне вот эту железку, старик.
— А? Какой?.. А-а, это очин хороший вещь, очин!
Цыган, засуетившись, отстегнул перстень от картонки и подал его майору. Наверное, этот «вещь» был самым простым и непритязательным из всех: плоская квадратная печатка с грубыми вензелями, дешевый блеск искусственной позолоты.
— Годится, — кивнул Фокин. — Сколько?
Вернувшись к себе, майор снова заперся в кабинете, заварил кофе, нервно прошелся из угла в угол — каких-то три шага, тесновата клетка. Положил на стол купленный перстень. Открыл уродливый крашеный сейф, сохранившийся, наверное, ещё со времен НКВД, достал вещдок № 16, положил рядом. Похоже…
А что написано в протоколе осмотра? Он нашел нужную папку. Так, так, так… Вот: «…вещ. док. № 16: перстень-печатка из желтого металла, проба не обнаружена, диаметр 2, 5 см (прибл.), плоскость „печати“ имеет рельефные узоры…»
Что ж, описание равно подходит к обоим перстням. Теперь посмотреть фотографии… Ни одного крупного плана, а на общих планах подмену практически невозможно отличить.
Фокин больше не раздумывал. Он спрятал цыганский перстень в сейф, а настоящий надел на палец. Перстень как влитой сидел на третьей фаланге, поворачивался и снимался без особых проблем. Его покойный хозяин, тоже был не из мелких, и руку имел тяжелую.
