— Вот как, — сказал Фокин. Мысли его были далеко.
— В восемьдесят пятом четыре килограмма пошли на обтекатель разведывательного спутника «Протон», — продолжал Гарянин. Он видел, что шеф не в себе, но личные проблемы не могут остановить расследование дела государственной важности.
— Через год три килограмма — на оболочку экспериментального портативного ядерного фугаса, тогда же НИИ-47 изготовил два корпуса ядерных чемоданчиков — основной и резервный…
«Почему именно в этот день? — тяжело думал Фокин. — Сказали: „обнаглел“… Что я такого сделал? Как раз и ничего… Вначале был на осмотре, потом составлял справку Ершинскому, потом прикрывал Чуйкова…»
— Я позвонил в Федеральную службу охраны, — в голосе оперативника отчетливо прорезались нотки гордости. — Оба чемоданчика на месте.
— Странно, очень странно, — вслух сказал Фокин и Гарянин отнес реплику к своему рассказу.
— Но дело в том, что в начале восемьдесят седьмого, тот же НИИ изготовил ещё два чемоданчика по заказу ЦК КПСС, — торжествующе произнес он. — Обломки на месте взрыва — одного из них!
— Да? — вяло удивился майор.
— Других вариантов нет.
Прозвонил телефон и Фокин схватил трубку. Апатия и отрешенность мгновенно прошли.
— Слушаю!
— Ей показали наши альбомы, — сказал Клевец. — Она никого не узнала…
«Идиоты! Она сразу сказала, что их не видела!»
— По сперме тоже ничего не вышло. Группы распространенные — вторая и третья, в банке данных таких сотни… Сейчас трясем всех подучетных, подняли агентуру. Татарин — кличка ходовая, ищем. Будут новости — сообщу.
— И если не будет, сообщай.
Потом на доклад зашел Дьячко.
— Это суперсекретная взрывчатка для спецопераций! — с порога выпалил он. — Произведена во взрывотехнической лаборатории внешней разведки. Основная особенность — полная безопасность в обращении и многолетнее сохранение боевых качеств. Сто лет в костре пролежит, потом сто лет в воде, а понадобится — бабахнет как новая! Произведено всего четыре килограмма, полтора истрачены на полигонные испытания, а два ушли на взрывное устройство, изготовленное в девяносто первом по заказу Особой экспедиции ЦК КПСС. Бомба в титановом чемоданчике, сработка — на открывание.
— Что такое Особая экспедиция? — устало спросил Фокин.
Дьячко пожал плечами.
— Черт его знает. В журнале, где инициатор заказа, так написано.
— Ладно, свободен, — хмуро буркнул Фокин. Следователь разочарованно развернулся. Он расчитывал на похвалу.
А майор пошел доложиться Ершинскому. В приемной Фокин нос к носу столкнулся с выходящим из генеральского кабинета Атамановым. Тот был как всегда безупречно одет и вальяжен, он доброжелательно кивнул, но зрачки глаз всполошенно метнулись. Этот всполох задел какой-то нейронный узел в фокинском мозгу и в кабинет начальника он вошел объятый тяжелым раздумьем, на автопилоте пересказал собранные материалы. Генерал выслушал внимательнее, чем он сам недавно слушал своих подчиненных.
