Сталин слушал не перебивая.
— Мы будем виноваты, Коба. Только мы. Если мы взялись управлять государством, то надо им управлять, а не заниматься теоретизированием, что сейчас мы и делаем, в большинстве своем. Если рассмотреть с этих позиций ситуацию, то, сколько мы продержимся против сильных интервентов?
— Я думаю, что пару месяцев, Лева. Не более.
— А я думаю, что не более одного, Коба. По той причине, что все наше государство сейчас — это границы Московского Княжества, времен Ивана Грозного и пятьдесят дивизий для нас это как против их нового танка наш старый пулемет. Краску мы им точно посечем, искр будет много, патроны расстреляем, если конечно успеем, но то, что нас быстро раздавят — факт. Отбрось политическую теорию и взгляни на факты. Не согласен?
Сталин опять задумался. На этот раз он ответил быстрее.
— Согласен, Лев. Мне конечно надо хорошо обдумать твои слова, но ты прав. Мысли правильные и своевременные.
— Хорошо, что ты меня правильно понимаешь, Иосиф Виссарионович. Ведь если сегодня мы не будем задумываться о практических задачах, которые стоят перед нами, и решать их сейчас, а будем говорить только о «Светлом будущем», то, скорее всего завтра у нас закончатся ресурсы, хлеб, свет, вода, деньги и доверие людей.
— Ты очень прав, Лев Давидович. Мало кто из наших товарищей по Партии понимает это также хорошо, как ты сейчас сказал. Оправдывают свои действия текущим моментом и не хотят с этим моментом расставаться. Не понимают, что чем дольше все это продлится, тем дольше и труднее потом будет выправлять положение. Слишком многие думают только о сегодняшнем дне и, прикрываясь красивыми словами, решают свои личные проблемы. Слишком многие. Не обижайся, но я всегда относил тебя именно к таким людям, Лев.
Иосиф Виссарионович внимательно смотрел на Льва Троцкого таким взглядом, как будто видел его впервые.
— Скорее всего, ты был прав, Иосиф Виссарионович. Сейчас я и сам это понимаю. Я почему-то решил, что делать высокую политику — важнее всего. А на самом деле я очень ошибался. Я выбрал неправильный путь и признаю это. Я был «попутчиком», человеком, который за счет происходящего решает свои собственные проблемы. Это в корне неверно. У нашей партии сейчас слишком много «попутчиков». Я не имею в виду людей, с которыми мы расходимся в политических взглядах, я говорю о тех, кто, прикрываясь именем партии большевиков, творит зло и разрушение, грабит, убивает и насилует, а таких множество. В июле 1917 года мы были едва ли не самой маленькой по количеству членов партией профессиональных революционеров. Фактически мы находились в подполье. Тогда нас уже практически списали со счетов и не брали в расчет. Сейчас же из-за притока громадного количества членов партия «разбухла». Но это не качественный, а количественный рост. В качестве мы очень сильно проиграли. К нам примазались уголовники, которых мы объявили социально близкими, множество деклассированных элементов, все разгильдяи и бездельники, которые никогда не работали и в своей жизни ничего путного никогда не сделали. Уму непостижимо, что они творят, прикрываясь большевизмом.
