— Какое у него мнение о ситуации?
— Сложно сказать, что он думает. Говорит, что Троцкий позвонил, ругал его за медлительность, грозил расстрелом по обвинению в саботаже, если Вацетис архисрочно не вышлет подкреплений на Восточный Фронт и в Пермь особенно и немедленно.
— Даже так?
— Не знаю, что ему Троцкий по телефону сказал, но Вацетис напуган так, что уже отдал все распоряжения о погрузке и отправке в Пермь двух полков советской бедноты из Питера, усиленных орудиями и пулеметами.
Ни Ленин, ни Сталин не могли даже подумать, что Троцкий напугал военспеца Вацетиса именно Сталиным, который был всем известным противником использования военспецов, поэтому Вацетис и не передал Сталину полное содержание разговора.
— Архиинтересно. А вот и чай нам принесли, — Ленин повернулся к двери.
— Спасибо, Лидия Александровна, — Владимир Ильич помог Фотиевой поставить поднос на стол. — Не соединяйте меня пока ни с кем, голубушка. Только с Троцким, если позвонит.
— Хорошо, Владимир Ильич, — ответила секретарь. — Еще будут какие-нибудь распоряжения?
— Пока не будет. Спасибо, — после этих слов Ленин повернулся к Сталину. — Пейте чай, Иосиф Виссарионович, сахар не забудьте положить.
Они некоторое время пили чай. После небольшой паузы Ильич спросил, — Что еще Вы намерены предпринять, батенька?
— Владимир Ильич, все распоряжения отданы. Вечером начнется погрузка войск, припасов, имущества, надо проконтролировать. Надеюсь выехать в ночь вместе с Дзержинским. Крайний срок — завтра — восемь утра.
— А Вы успеете, голубчик, задача архисложная? — улыбнулся Ленин.
— Обязан успеть, Владимир Ильич, — без тени улыбки ответил Сталин.
«Это хорошо, что он не улыбнулся. Коба уже в Перми, организует оборону», — про себя подумал Ленин. Вслух же он сказал, — Хорошо, Иосиф Виссарионович. Я очень надеюсь на Вас и на Дзержинского. Особенно на Вас. Постарайтесь как можно скорее вникнуть в обстановку. При необходимости телеграфируйте мне лично.
— Конечно, Владимир Ильич. С оперативными донесениями ознакомлюсь в дороге, но думаю так. Если Троцкий действительно угадал замысел Колчака, то у нас будет хороший шанс разгромить белогвардейцев, — Сталин немного подумал. — Разрешите идти? — спросил он, приподнимаясь в кресле, и услышал в ответ.
— Подожди, Коба.
Сталин сел. Начинался серьезный разговор. Причем личный. Ленин, в отличие от других соратников по партии, называл его этим псевдонимом очень редко, только тогда, когда говорил ему то, что должен знать только Сталин.
