Вот и схватились Сундуковы за ножи, да топоры. Подняли убийц на вилы.
Их родственники вступились, кто-то выстрелил. Тут и завертелось.
Убивали все. И бабы и старики со старухами, и дети, кто постарше.
Всю ночь резали, жгли, кое-кто и постреливал. Не жалели никого. Ни себя, ни соседей.
К утру в деревне остались только мертвые и несколько сумасшедших баб. Остальные — кто убежал из деревни и замерз в снегу, кто, подхватив нехитрый скарб, рванул, куда глаза глядят, а кто и с ума съехал.
От этого рассказа у солдат и командиров волосы встали дыбом, а дед спокойно рассказывал, периодически прихлебывая явно холодный чай из кружки.
— Вот так-то вот, — закончил свой рассказ старик. — А вы все никак не успокоитесь. Вам воевать только. Сеять-то, поди, уже разучились? — Дед сплюнул на пол, после чего взял тряпку и, нагнувшись, стер плевок.
— Дед, а ты-то как жив остался? — спросил кто-то из солдат.
— А я, милок, испугался и в лес сбежал. У меня тут коровка недалече. Корову подоил, сена задал и утром домой пошел. Принес молочка внучатам, а поить-то и некого. Можа вы, служивые, молочка отведаете? Чего пропадать-то ему?
После этих слов, все бросились на улицу. Солдат и их командиров рвало. Желудки освобождались от намека на содержимое.
Потом, когда отдышались и покурили, решили вернуться в дом.
Однако, солдат, шедший первым, едва зайдя в горницу, застыл столбом. После того, как его отпихнули, все увидели старика, который висел в петле, в Красном углу. Веревку он накинул на крюк в потолке, видимо самый крепкий в доме, с которого свисала лампада.
Так они и висели под образами — старик и лампадка, которая еще немного померцала и погасла.
Видимо Бог, совсем покинул это место.
Сообща вынули старика из петли, положили на лавку и вышли на двор.
Опять молча, покурили, поглядывая по сторонам.
— Что делать будем, подпоручик?
— Хоронить их надо. Нельзя так оставлять. Мои помогут.
Горшков задумался на некоторое время.
— Не передерутся между собой солдатики?
— Тут уже не за что драться, — Михеев сплюнул. — Дожили, мать его!
Помолчали.
— Давай у мужиков спросим, чего они-то думают? — Красный командир показал на солдат, которые стояли отдельно и чего-то между собой обсуждали.
— Тоже верно, — подпоручик подошел к солдатам и спросил. — Ну, что, мужики делать будем? Как сами-то думаете?
Солдаты, молча, переглянулись. В этот момент они были настолько едины, что подпоручик Михеев почувствовал себя лишним на кой-то миг.
