— Вот вы так открыто, а люди знаете здесь какие? Завтра же весь хутор будет знать, что новый учитель сразу к водке потянулся.
Смущение рыжего не проходило, даже усиливалось. Наконец он объяснился: у него не было денег.
— Да вы-то при чем? Я ж новенький, я и угощаю.
— Нет, Андрей Николаевич, не говорите…
Мы вошли в забегаловку, вернее, протиснулись. У маленького прилавка, где рядом могло стоять не больше трех человек, толпилось человек семь. Крупные, молодые ребята. Они молча уставились на меня. Один из них вдруг широко улыбнулся и с иронической льстивостью поздоровался с рыжим:
— Здравствуйте, Иван Антонович.
— Здравствуй, Натхин.
Рыжий держался за моей спиной. Кажется, он заискивал перед ребятами.
— Это ваш новый учитель по русскому языку и литературе, — сказал он Натхину, — Андрей Николаевич.
— Вас зовут Андрей Николаевич, — с той же иронической льстивостью повернулся Натхин ко мне, — вы будете преподавать русский язык и литературу?
Ребята у прилавка зашевелились.
— Вы будете преподавать в пятых, шестых и седьмых? Эге ж?
Шутка состояла в том, что Натхин нагло переспрашивал то, что ему уже сообщили.
— Все узнаешь первого сентября, — сказал я.
— А сейчас и побалакать с вами нельзя? От такой вы гордый?
Я взял водку и консервы, и мы пошли в школу. У рыжего были ключи, он снял висячий замок, сунул его себе в карман и толкнул дверь. Из коридорчика пахнуло многонедельной просушенной пылью.
— В этом доме один класс и учительская. Еще два класса в соседней хате. Классы я вам потом покажу. — Рыжий торопился. В нем росло радостное возбуждение. Из маленького коридорчика он провел меня в маленькую комнату. — Наша учительская.
До потолка учительской я мог бы дотронуться макушкой. Тем не менее это была учительская. Здесь стояли непременный диван — наверно, его сначала принесли, а потом вокруг него возводили стены, иначе непонятно, как он сюда попал, — маленький столик, покрытый зеленой суконной скатертью, три стула, шкаф, покачнувшийся на просевшей половице. На зеленой скатерти — председательский графин с толстой пробкой и стакан.
Иван Антонович понюхал воду в графине и сморщился:
— Сейчас свежей принесу. И стакан ополосну. У нас тут рядом бассейн.
Он задернул пыльную занавеску на низеньком окошке и выбежал. Я не мешал ему и не пытался помогать. Видно было, что ему нравится вся эта подготовительная суета.
— Что это за бассейн? — спросил я у него, когда он вернулся, отирая ладонью мокрые бока и донышко графина. — Так по-местному называется колодец?
