Когда мы снова вышли на улицу, было уже темным-темно. Меня удручала перспектива провести еще один вечер в душной комнатушке в доме шахтера, где делать было ровным счетом нечего, разве что чистить камеры и приводить в порядок свои записи в дневнике. Мимо нас прошли трое молодых людей, трезвых, несмотря на вечернее время.
– Чем здесь занимаются в пятницу вечером? – спросила я.
Они посмотрели на Джона, на меня, потом опять на Джона. Я знала, о чем они думают: в Намбихе катастрофически не хватало женщин. Заработанная тяжким трудом недельная получка, бутылка самогона.
Мы последовали за ними в большой сарай, тонкие фанерные стены которого тряслись от громкой музыки. Я опасливо вошла. Мне и раньше приходилось общаться с проститутками, во время недолгой службы волонтером Корпуса мира. Я не боялась быть единственной белой женщиной в эквадорском приграничном баре; меня больше волновало, что я ступаю по их территории.
Мы сели в дальнем углу бара; несколько дюжин глаз следили за нами, точно в прицел снайперской винтовки. Горняки лежали на столах; их натруженные руки сжимали бутылки с крепким спиртным, лица были испещрены шрамами, полученными в драках с поножовщиной и в результате несчастных случаев в шахте. Между ними сидели женщины; на них было слишком много макияжа и мало одежды, а лица были такие же матерые, как и у мужчин, что платили им за услуги. Вдоль двух стен тянулся ряд комнатушек размером с лошадиные стойла; у каждой был номер, на каждой горела лампочка. Время от времени женщины вставали и исчезали за дверью кабинок; мужчины следовали за ними без тени улыбки на лицах. Дверь закрывалась, лампочка гасла, и меньше чем через пять минут парочка возвращалась и садилась с остальными.
– Сколько? – спросила я одного из троих юношей, с которыми мы пришли.
– Двадцать тысяч сукре, – с улыбкой ответил он.
Четыре доллара. К нам подсели две проститутки, и Джон купил им выпить. Они жили в Заморе, в шести часах езды. По будням работали в барах в центре города, а на выходных обслуживали окрестные деревни. В провинциях платили меньше, зато клиентов было больше. Одна из проституток была стройной, изящной, с красивыми длинными ногами и тонкими запястьями, но ее полная товарка гораздо чаще удалялась в пронумерованные кабинки. Женщина, что пользовалась меньшей популярностью, провела пальцем по руке.
– Это потому, что я morena, – сказала она.
Темнокожая. В здешних краях типичный индейский цвет кожи презирали, отдавая предпочтение более светлому, европейскому. Она пожала плечами. Ночь еще только началась. Клиенты будут пить и, в конце концов, станут менее разборчивыми.
