— А ваш Советник по культуре — он какого вероисповедания?
— Разумеется, он атеист. Назначить на этот пост верующего значило бы отдать предпочтение одной конфессии перед остальными, не так ли?
— Но вы хотите, чтобы я стал его заместителем?
— Одним из заместителей; вы будете курировать христианство. Надеюсь, вас не коробит моя светская терминология? Я знаю, что вы много лет были отшельником, но теперь вам придется круто изменить образ жизни — в интересах вашей же церкви. Ее фактически надо создавать заново — в городе было не так уж много священников, и большинство из них уже умерли или тяжело больны.
— А позвольте узнать, господин Координатор…
— Просто «Координатор». У нас нет никаких условностей, титулов и этикета. К человеку обращаются по имени или по должности. Так что вы хотели спросить?
— Вы сами веруете в Бога?
— Откровенно говоря — а мне хочется говорить с вами откровенно — я не симпатизирую ни одной религии. Но я понимаю их полезность в экстремальных обстоятельствах. Люди слишком слабы, чтобы смотреть в глаза жестокой реальности; вера дает им надежду, а надежда — силы.
Зазвонил телефон. Координатор снял трубку и некоторое время слушал, затем сказал «Да» и положил ее на рычаг.
— Извините, не могу уделить вам больше времени. Вот ваши новые документы: удостоверение личности — ваш индивидуальный номер DZ8476, общегражданский пропуск и двадцать кредитов. Вас проводят в отведенное для вас помещение; там вы найдете стандартную мебель, Устав Колонии и краткий справочник колониста. По закону вам положено двое суток на отдых и ознакомление с Колонией, но вы, конечно, можете приступить к работе и раньше. Мой телефон есть в справочнике, звоните, когда примете решение.
Координатор снял другую трубку и принялся нажимать кнопки, не глядя больше на гостя. Дверь кабинета открылась, и охранник сделал приглашающий жест.
Оказавшись в своем новом жилище (это была комната, по размеру уступавшая его прежней келье), отец Петр внимательно изучил обе брошюры. В Колонии действовали жесткие порядки, продиктованные суровой необходимостью. За любое серьезное преступление полагалась смертная казнь, за менее серьезное — высылка за пределы Колонии, что, очевидно, в конечном счете означало то же самое. Мелкие нарушения наказывались переводом на ниже оплачиваемую или более тяжелую работу. Работа полностью определяла социальный статус колониста, от нее зависели права и привилегии служившие, впрочем, не для поощрения, а лишь для создания более оптимальных условий работы. Так, интеллектуальный труд давал право на отдельную комнату; занимавшиеся физическим трудом спали в общих бараках, но зато получали более калорийную пищу. Компьютеры и средства связи бесплатно устанавливались тем, кому они были необходимы по роду деятельности. Деньги — колониальные кредиты — хотя и существовали, но играли более скромную роль, чем в довоенном мире: коммерции как таковой не было, банков и финансистов не существовало. Азартные игры были запрещены. В тексте отшельнику периодически попадалось слово «эвтаназия». Неизлечимо больной может ходатайствовать об эвтаназии. Приговоренный к изгнанию имеет право на эвтаназию. Это общество не считало самоубийство грехом, если оно совершается в соответствии с законом; впрочем, здесь вообще не было понятия «грех». Отец Петр узнал также о сигналах тревоги и системах безопасности, о показаниях приборов, контролирующих окружающую среду, о правилах пользования средствами индивидуальной и групповой защиты, о расположении административных и бытовых объектов и многое другое. Отшельник поневоле начал испытывать уважение к идеально отлаженному механизму Колонии, обеспечившему выживание сотен тысяч людей в нечеловеческих условиях; но, чем дальше он читал, тем труднее казалась ему его собственная миссия. Святой Франциск проповедовал птицам, но никто еще не пытался нести слово Божие компьютеру.
