Как-то раз, в очередной раз обнаружив, что ему совершенно нечего читать, Вейнард позвонил Смиту и узнал, что у того только что появился последний бестселлер Дина Кунца, дорогое издание в твердой обложке.
— Джейн сейчас читает, — объяснил Смит.
— Ну, ясно. Как прочитает, позвони мне. А то я уже начинаю с вожделением поглядывать на Хемингуэя — ты знаешь, я его терпеть не могу.
— О'кей, позвоню, — рассмеялся Эндрю.
Через четыре дня Вейнард не выдержал.
— Алло, Эндрю. Кунц еще не освободился?
— Пока нет. Я же обещал тебе позвонить.
— Кто знает, вдруг ты забыл. У меня же абстиненция. Твоя жена знает, что это такое?
— Надеюсь, что нет. Но я расскажу ей о твоих страданиях.
— Ладно, пока.
Прошло еще три дня, и Вейнард позвонил снова. Кунц был все еще занят.
— Но прошла уже неделя! — возмущенно воскликнул Питер.
— Послушай, надеюсь, ты не против того, чтобы владелец книги читал ее столько, сколько ему нужно? — в голосе Смита впервые отчетливо звучало раздражение.
— Я не против. Но за неделю ведь можно прочитать три таких книги.
— За неделю, между прочим, можно заработать не только на книгу, но и на целый книжный шкаф! Извини, Питер. Я не хотел тебя обидеть.
— А твоя жена сейчас дома?
— Нет, у них вечеринка выпускников. Будет только к утру.
— Что ж, ладно, — сказал Вейнард со странной интонацией и повесил трубку. Смит отошел от телефона, все еще борясь с раздражением. «Этот парень как будто уверен, что все ему всё должны», — подумал он, доставая из кейса папку с последними отчетами.
Прошло, вероятно, чуть больше часа, когда Смита оторвал от работы требовательный звонок в дверь. На пороге стоял Вейнард с сумкой на плече.
— Видишь ли, Эндрю, я подумал, что твоя жена, наверное, читает Кунца не каждый день, а значит, ты можешь на пару дней дать его мне.
— Питер, это, наконец, смешно! Ты бы еще среди ночи заявился ко мне со своим Кунцем!
— То-то и оно, что он не мой. Так где он у тебя?
— Слушай, ты рехнулся! Мы что, заключили контракт? Я что, обязался снабжать тебя книгами и платить неустойку за задержку? А может… — неожиданная идея посетила Смита, — может, ты пьян?
— Я, как тебе известно, не пью и не курю. И плевать хотел на секс, престиж и прочие идеалы вашего расчудесного общества. А поскольку я не гоняюсь за всей этой чушью, у меня было немало времени для размышлений. И, в частности, я пришел к выводу, что человека, который причинил тебе крупное зло, иногда можно простить: ведь у него были на то веские причины. Но тот, кто отказывает тебе в малости, в пустяке, который ему ничего не стоит, прощения не заслуживает. Таких людей надо уничтожать, — с этими словами Вейнард извлек из сумки пистолет 38 калибра и с улыбкой наставил его на обалдевшего Смита.
