Голос приводит меня к двери в неопрятную комнату отдыха, с которой я решил разобраться позже. Я как раз тянусь за ключами, когда предположительно запертая дверь распахивается сама.
Внутри прохладно, куда прохладнее, чем должно бы быть, — тем более в непроветриваемом помещении. Моему взгляду открываются раковина и шкафы, пустое место, где некогда стоял большой холодильник, видавший виды стол размером на шестерых и пять металлических стульев.
Голос доносится от одного из десятка ржавых личных шкафчиков, выстроившихся вдоль стены.
Я успел затаить дыхание — могу и вообще не дышать.
— Что ты пытаешься мне сказать?
Открываю шкафчик — там пусто. Голос становится громче, а воздух холоднее.
Слышу, как у меня за спиной что-то шлепается на стол. Быстро обернувшись, вижу пыль, все еще висящую в воздухе, а под облаком пыли на полу — небольшую книжку в тряпичном переплете. Подхожу ближе, и песня с каждым моим шагом стихает. Беру книгу в руки, и становится тихо. Это дневник.
Пролистываю записи, каждая из которых подписана буквой «С». Нахожу старую фотографию симпатичной темноволосой девочки — той же самой, чей портрет напечатан на первой полосе «Часового Спирита» пятьдесят девятого года, лежащего в моей конторе. Она прижимает к себе полосатого котенка.
Поразительно. В моей до сих пор одинокой жизни внезапно объявились сразу две девушки.
Джинни понять не так уж и сложно. Но Соню? Пение, дневник, даже таинственное «С» то тут, то там — все это выглядит признаками радушной встречи и не вяжется со словом «убирайся» в туалете. Она действительно хочет, чтобы я ушел, или просто поддерживает игру в кинотеатр с привидениями?
Мигом позже в другом конце здания снова раздается крик Джинни.
Когда я добираюсь до зала, она стоит в проходе, согнувшись и крепко стиснув свое правое предплечье. Сквозь пальцы сочится кровь. Я чую ее. Я почти ощущаю ее вкус. Мои клыки удлиняются.
Приходится помедлить, чтобы взять себя в руки.
— Джинни! — окликаю я, как будто не замечаю.
— Я здесь, — отзывается она, выпрямляясь.
Ее лицо скрыто под медовыми волосами.
Я бросаюсь к ней.
— Что случилось? Ты поцарапалась о кресло?
Они уже старые, и тяжелые сиденья с мягкой обивкой просели. Она могла пораниться о пружину.
— Нет.
Джинни разжимает пальцы, показывая мне три коротких, глубоких царапины. Они похожи на отметины от ногтей.
— Как будто меня ветер полоснул когтями, — озадаченно добавляет она.
Это Соня.
Я ловлю себя на том, что облизываю губы.
