Его старшая сестра тоже жила в Чунцине. Она вышла замуж за учителя; их мать, овдовев, поселилась с ними. Однажды отец, измученный голодом, зашел к ним в кухню и съел холодную сладкую картофелину. Узнав об этом, сестра закричала: «Я и так с трудом кормлю мать! Я не могу кормить еще и брата!» Отец так обиделся, что выбежал из дома и больше не возвращался.
Он попросил, чтобы хозяин давал ему ужин. Тот не только отказался, но и начал оскорблять его. Разозлившись, отец ушел от него и вернулся в Ибинь, где пробавлялся случайной работой то в одном, то в другом магазине. Он страдал сам и видел страдание вокруг себя. Каждый день по дороге в лавку он проходил мимо старика, торговавшего пампушками. Слепой сгорбленный старик еле ковылял и, чтобы привлечь внимание прохожих, пел песню, от которой на глаза наворачивались слезы. Каждый раз, слыша эту песню, отец говорил себе, что общество должно измениться.
Он принялся искать выход. Он часто вспоминал, когда впервые услышал слово «коммунизм»: в семь лет, в 1928 году. Он играл рядом с домом и вдруг увидел, как на перекрестке по соседству собирается толпа. Он протиснулся вперед: на земле по — турецки сидел молодой человек. Руки его были связаны за спиной. Рядом стоял дородный палач с огромным мечом. Как ни странно, молодому человеку дали некоторое время поговорить о своих идеалах и каком — то «коммунизме». Затем палач опустил меч ему на шею. Отец закричал и зажмурил глаза. Его глубоко потрясла и эта сцена, и спокойствие, с которым молодой человек смотрел в лицо смерти.
Ко второй половине 1930–х годов даже в таком захолустье, как Ибинь, возникло довольно серьезное коммунистическое подполье. Основным пунктом их программы было изгнание японцев. Чан Кайши придерживался политики непротивления, когда японцы заняли Маньчжурию и стали покушаться на территорию собственно Китая. Для него первоочередной задачей было уничтожить коммунистов. Коммунисты провозгласили лозунг: «Китайцы не должны воевать с китайцами» — и пытались заставить Чан Кайши сосредоточить усилия на борьбе с японцами. В декабре 1936 года Чан Кайши похитили двое его же собственных генералов — один из них был Молодой Маршал из Маньчжурии Чжан Сюэлян. Коммунисты содействовали его освобождению в обмен на обещание выступить против японцев единым фронтом. Чан Кайши скрепя сердце согласился: он понимал, что это позволит коммунистам сохраниться и окрепнуть. «Японцы — болезнь кожи, коммунисты — болезнь сердца», — говаривал он. Хотя Гоминьдан и коммунисты считались союзниками, последним в большинстве районов по — прежнему приходилось работать подпольно.
