— А этот ваш доктор Неан… У него были успехи? — спросил заинтригованный Тиханов.
— Еще бы! Он лечил Папу Пия Двенадцатого. Он лечил короля Ибн Сайда, герцога Виндзорского, канцлера Германии Конрада Аденауэра, знаменитого английского писателя Сомерсета Моэма, актрису Глорию Свенсон и даже вашего бывшего вице-президента Генри Уоллеса. А вот когда к нему обратились с просьбой вылечить Игоря Стравинского, он отказался. У композитора обнаружили полицитемию, повышенное содержание эритроцитов в крови. Доктор Неан сразу понял, что ничем не сумеет помочь этому больному, и потому не стал браться за лечение. У меня тоже было много пациентов, имена которых гремели на весь мир, но и я брался лишь за тех, которым, как я считал, можно было оказать реальную помощь. Другим я отказывал, понимая, что время упущено и им уже не помочь. Таких я заносил в категорию неизлечимых. Но все же в большинстве случаев мне удавалось добиться успеха.
Доктор Мотта закончил трапезничать и снова промокнул губы салфеткой.
— А теперь, мистер Толли, займемся вами. Позвольте мне ознакомиться с результатами вашего обследования.— Он протянул руку, и Тиханов сунул ему конверт с бумагами от доктора Карпа.— Заканчивайте обед, а я пойду в спальню и прочитаю выписки. Там мне будет легче сосредоточиться. Думаю, это не займет много времени.
Мотта встал и направился в соседнюю комнату, на ходу вскрывая конверт.
Тиханов остался один на один с целым подносом еды, однако кусок не лез ему в горло. Он глотнул горького кофе, но тут же отставил чашку, закурил и попытался сосредоточиться на своих мыслях.
Примерно через полчаса в кабинет вернулся доктор Мотта, на ходу запихивая прочитанные им бумаги обратно в конверт. На сей раз он уселся в кресло напротив Тиханова. Лицо его было мрачным.
— Мне очень жаль, мистер Толли, но, боюсь, я не смогу вам помочь,— нараспев проговорил он.— У вас диагностирован смешанный тип мышечной атрофии, поражающий мышцы конечностей, причем болезнь сильно запущена. Диагноз не оставляет сомнений и подтвержден результатами мышечной биопсии. Я могу сделать только одно: подтвердить диагноз, поставленный доктором Карпом, и сроки, которые он вам назвал. Мне очень жаль; поверьте!
— Вы хотите сказать, что… Стоп! — Тиханов, обезумев от ужаса, сам не знал, что хочет сказать.— Подождите! Вы хотите сказать, что мне уже ничто не может помочь?
— Разве что чудо,— ответил доктор Мотта.
Часом позже Сергей Тиханов вышел из своего гостиничного номера. Раздавленный, уверенный в том, что ему вынесен смертный приговор, он пытался сосредоточиться и решить, что делать дальше. Вариантов было только два: объявить о своей болезни и этим пустить под откос всю свою дальнейшую карьеру либо выбрать жалкое подобие жизни — сидеть на печи и наблюдать за тем, как более молодые и ретивые коллеги забирают в руки власть над всем СССР.
