Дима искусственно засмеялся.
— Че, правда, чуть не свалился? — весело спросил он у Леши.
— Было дело, — хмуро кивнул Леша.
Дима опять покачал головой вправо-влево, делая вид, что умирает от смеха.
— Славик, расскажи, как ты в школе муравьиный альдегид пил, — попросил он неожиданно, — и как целую пробирку выпил!
Слава вяло поморщился, потеревшись затылком о стену.
— Не пил я целую пробирку, — устало сказал он. — И я сто раз уже эту историю рассказывал.
— Славик, ничего, еще раз расскажи! Давай! А то Леха не знает. Расскажи ему.
— Какой такой альдегид-мальдегид! — сказал Леша. — Ничего не знаю и знать не хочу! На хрен ваши глючные истории!
— Давай, давай, расскажи, — настаивал Дима. — И я еще раз послушаю, ничего страшного.
Слава для вида поупирался. Лицо у него немного прояснилось. Он любил иногда рассказывать смешные истории, происшедшие с ним, и у него выходило довольно забавно, особенно, когда он бывал в настроении. Дима с удовольствием слушал их и от души ржал, даже если они были больше грустные, чем смешные.
— Начинается, — ворчливо сказал Леша.
По его лицу, однако, было видно, что он тоже приготовился слушать.
Слава вздохнул.
— Ну…, - сказал он. — Уже сколько раз рассказывал…
— Зато сколько раз не рассказывал, блин! — возразил Леша. — Давай уж, начинай теперь! Нечего сиськи мять.
— Ну…, - сказал Слава, — в общем, это в школе было, на уроке химии. Уже не помню, в каком классе, то ли в десятом, то ли в одиннадцатом. Короче, лабораторная по химии. Ну, химия у меня вообще никогда не шла, я в ней не разбирался ни в зуб ногой. А все потому, что у нас не было химии вообще полгода — препода не было. Химию ботаничка преподавала! Естественно, прикиньте, как мы ее знали — на единицу с минусом. Лабораторные вообще не знаю, как я там их осиливал. Короче, списывал, наверное. Вот. И вот дают нам три пробирки: в одной вода, в другой еще какая-то там фигня, а в третьей — муравьиный альдегид! И надо, это, провести опыты и распознать и написать химическую реакцию. И я сижу и думаю: блин, ну и чего делать? Для меня химические реакции и всякие распознавания — это загадка.
Дима захихикал.
— А чего, по цвету нельзя было, что ли, распознать? — спросил Леша. — Склифософский, блин!
— Да они одинаковые все! Как вода! Абсолютно. Фиг распознаешь. Ну, я думаю, блин, че делать. И, главное, все там уже чего-то делают, смешивают что-то с чем-то, короче, уже распознают вовсю! А кто-то уже в тетради эти реакции пишет. Самые такие химики-отличники. А я сижу, как балбес ('почему 'как?' — заржал Леша). Да иди ты нафиг. Ну, вот я сижу и думаю: а фигли, я сейчас хитрее сделаю. Я попробую их на вкус и определю, чего где. Вода она и есть вода, там распознавать нечего, муравьиный альдегид он кислый такой, а эта третья фигня, соответственно, значит, третья фигня. И все. А записи потом у кого-нибудь сдую. И самое главное, — Слава поднял кверху палец, — я хорошо помню, как нас химичка учила, что эти реактивы никогда нельзя пробовать на вкус, а только нюхать, и так очень осторожно, то есть, пробирку в нос не засовывать, а вот так держать ее на расстоянии и вот так пальцами шевелить в сторону носа, чтобы запах шел, понимаете, да?
