Вован, скуля, как собака, лежал на боку с ненужным пистолетом в руках и десантным тесаком между ног, а капитан, упершись в землю ладонями, приподнялся и медленно сел. Затем он вырвал из Вована нож, отчего тот заорал еще громче, и слабо сказал:
— Помнишь, Вован, нашу первую встречу на МКАДе?
— Сука!.. — хрипел умирающий Вован, бесполезно целясь в капитана из пустого "ТТ".
— Видимо, это означает, что помнишь, — продолжал капитан, — а помнишь ли ты, кого ты там пристрелил?
— Хуеву тучу народа, — прохрипел Вован, с ненавистью уставившись на капитана, — и тебя в том числе. Не было бы на тебе бронежилета, гнил бы ты давно в земле.
— Я это знаю, — сказал капитан, — поэтому я и надел бронежилет. А помнишь ли ты бабушку-продавщицу из кавказской палатки?
— Не помню, — отвечал умирающий Вован, — пошла она на хуй!
— Ну, так я тебе напомню, — сказал капитан, — эта была моя родная бабушка. Вспомнил, сука? Понятно тебе теперь, что я тебя все равно бы прикончил, рано или поздно? Сейчас ты отправишься в ад, Вован.
Вован, услышав слова капитана, злобно ухмыльнулся.
— Пиздец! — просипел этот негодяй с радостью. — Как же я рад, что замочил твою бабусю! Ах, как ты меня утешил, капитан! Теперь я умру с чистой совестью.
"Вот, гнида!" — подумал капитан.
— С чистой совестью ты не умрешь, Вован, — сказал он, — совесть у тебя такая грязная, что тебя на том свете никогда не отмоют. Жариться тебе на советской сковородке без тефлонового покрытия десять тысяч лет, пока черти в аду не придумают для тебя более жестокого наказания. А теперь готовься к Страшному суду. Если честно, хуево ты как-то выглядишь. Ты бы причесался хотя бы.
И капитан, достав вторую гранату, прикрепил ее к Вовановой заднице так, чтобы от малейшего движения высвобождалась чека.
— Не двигайся, — предупредил он, — чем меньше ты будешь двигаться, тем больше проживешь. — А нам пора. Hasta la vista, baby!
Затем он подполз к Ксюше, взвалил ее себе на спину и медленно пополз по направлению к дому.
— Сука! — хрипел неудержимый Вован. — Сука! Тварь! Я до тебя еще доберусь, так и знай!
Капитан, не обращая на него внимания, полз все дальше, и голос Вована постепенно затихал. Когда капитан отполз метров на пятьдесят, позади раздался оглушительный взрыв, и рядом с капитаном на тропинку со стуком свалилась оторванная нога.
— Надеюсь, ты, наконец, сдох, Вован, — сказал капитан, оглядев ногу, — потому что, если ты еще жив, то я тебе просто не завидую.
