имея своей конечной целью повидать верховного правителя. В то же время адъютант правителя известил меня, что адмирал 7 февраля в 5 ч. пополудни отбыл на фронт.
Генерал Нокс всегда заботился, чтобы не обнаруживать признаков ослабления нашей поддержки Омского правительства, так как тогда, в случае беспорядков, наше положение оказалось бы необеспеченным. После совещания было решено предложить адмиралу личную охрану во время его путешествия в пятьдесят человек с одним офицером Гемпширского полка. Это было принято и отослано начальнику штаба для утверждения; затем препровождено генералу Жанену и во французский штаб. Они сразу же запротестовали на том основании, что наличие чисто английской охраны унизит в глазах русских французский престиж. Наконец, согласились, что конвой должен быть, но состоять наполовину из англичан, наполовину из французов, и на это мы сразу же пошлиг уменьшив число солдат до двадцати пяти. Тогда французский штаб указал, что у них нет никаких войск в Омске, а они не могут оставить свой штаб без повара. Наибольшее количество ординарцев, которых они могли достать, оказалось девять, так что выходило: сорок один английский солдат,на девять французских. Это обстоятельство совершенно перехватило дух у дипломатов-первое предложение было унизительно для французского престижа, второе грозило гибелью всей Франции. Кончилось дело тем, что адмиральский конвой состоял из девяти солдат с одним офицером от каждой национальности, итого всего двадцать человек.
Ко времени, назначенному для отбытия адмирала, на сцене неожиданно появился английский почетный караул вместе с русским и чешским конвоем. Не было, конечно, ни одного француза, да и не могло их быть; тем не менее, французский престиж продолжал стоять так же высоко, как и всегда. Я сот общаю все эти факты в самом дружественном расположении духа, с надеждой, однако, что английские офицеры будут всегда помнить, что хотя мы и улыбаемся при особенных круговращениях слова «престиж», как его понимают наши континентальные соседи, тем не менее для них это реальность, принимающая порой весьма странные формы.
Прибыл верховный правитель и пожал руки русским, английским и чешским представителям, среди которых находились сэр Чарльз Элиот, британский верховный уполномоченный, и генерал Боуес, глава британской военной миссии у чехо-словаков. Французского представителя не^было. Когда церемония уже кончалась, какой-то французский офицер, чином не выше капитана, локтями протолкался вперед, грубо оттолкнул назад британского верховного уполномоченного и стал спиною к ним, как будто это были простые зрители, не имевшие здесь никакого дела. В тот же вечер инцидент этот обсуждался в группе английских и русских офицеров, и один русский офицер, занимавший высокий пост, заметил: «Вы, англичане, имеете самые странные представления о национальном престиже из всех народов, с которыми мне доводилось знакомитьсяВсякий обыкновенный русский, киргизский, татарский или монгольский офицер,увидев, как французский капитан отталкивает представителей и генералов другого государства, тотчас же решит, что он так поступает не по недостатку вежливости, которую знают почти на половине земного шара, но потому, что нация, к которой он принадлежит, настолько велика и могущественна, что нет нужды почтительно относиться к какой-нибудь другой, а в особенности к государству, представители которого позволяют так легко отталкивать себя».
