Не может быть никаких сомнений, к кому надлежит отнести порицание. Керенский в глазах всех слоев русского общества является причиной всех бедствий. Они думают, правильно или
х) Ко времени, к которому относится рассказ Уорда (средина октября 1918г.), уже был заключен компромисс между комитетом членов Учредительного Собрания, так называемым Самарским правительством, и правительством, вышедшим из недр Сибирской Областной Думы, на Уфимском Государственном Совещании 5-23 сентября 1918 г. Подробнее об этом-в воспоминаниях В. Л. Утгофа: «Уфимское Государственное Совещание 1918г.»„ «Былое», 1921 г., № 16, стр. 15-21.
(Прим. перев.).
нет,-другое дело, что в высший момент, когда судьбы нации и страны были вверены ему, он изменил общественному доверию; что если бы он обладал десятою частью смелости Ленина или Троцкого, миллионы русского народа были бы избавлены от положения худшего, чем смерть.
Соединить эти враждебные и противоположные элементы в единую партию для воскрешения России казалось мне невозможным, также как и другому британцу, Дэвиду Фрезеру, пекинскому корреспонденту «Таймса». Но «политики» думали иначе. Что они руководились при этом высокими мотивами и что они искренно старались ради русского народа, никто не может йх заподозреть, имея хоть малейшее представление о высоких личных достоинствах наших представителей; но, к сожалению, они старались выполнить недостижимое с
Наконец, под влиянием большевистских пушек, грохочущих на Урале, и монархистских заговоров в Чите, был составлен список с несколькими именами на нем, имевший видимость делового соглашения между двумя противоположными группами.
Пишу я это спустя три недели после событий и мог бы позднее изменить свои взгляды, но никогда в своей жизни я не мог понять удовлетворения наших «политиков» от своей работы. В один прекрасный день им все равно пришлось «сложить оружие» и покинуть сцену своих триумфов, как будто несколько имен на клочке бумаги могли решить всю совокупность проблем о будущности России. Но было бы очень интересно узнать характер их донесений соответствующим правительствам. Одному обстоятельству, впрочем, суждено было иметь крупные последствия в будущем. Вице-адмирал Колчак был введен в новый совет министров с титулом военного министра. Я никогда раньше не встречался с этим офицером, ничего не знал о нем, ни об его репутации и взглянул на него, как на добавочную единицу в одержавшей верх комбинации. Мы много говорили с Фрезером обо всех этих событиях, но ничего реального, кроме опасности, не могли уловить в положении.
