Он снова углубился в размышления.
Будет очень жаль, если он не сможет вычитать корректуру «Истории спиритуализма в современном мире», не посетит Египет, куда он собирается уже два года, и не увидит больше Гемму. Хотя — книгу издадут и без него, в Египте нет ничего по-настоящему интересного, а девочка скоро утешится, ведь она так молода. Благо, в их отношениях они никогда не приближались к опасной грани, отделяющей искреннюю дружбу от так называемой страсти…
— Добрый день, сэр. Хорошо доехали? — раздалось прямо над ухом.
Ватсон открыл глаза и понял, что уже давно стоит. Тента над головой не было. Не было и дождя, хотя запах сырости висел в воздухе. Доктор поднял глаза и увидел смыкающиеся над головой кроны. Когда-то он их уже видел — только они были зелёными, пронизанными солнцем. Эти кроны были чёрными, и мёртвая листва свисала с них траурными лентами.
— Добрый день, Бэрримор, я отлично доехал, — сказал Ватсон, сходя с повозки и осторожно пробуя тростью дорожку: ему вдруг почудилось, что гравий заколыхался, как ряска на болоте.
— Всё в порядке, сэр, — поспешно сказал Бэрримор, принимая саквояж. — Досточтимый сэр Баскервиль лично распорядился, чтобы к вашему приезду всё выглядело как полагается.
— А что, — полюбопытствовал Ватсон, — обычно это всё выглядит… иначе?
— По-всякому бывает, сэр, — уклончиво ответил старик. — Но вы не волнуйтесь. Пока вы здесь, всё будет в наилучшем виде, мы об этом позаботимся. Да и вы сами очень здравомыслящий человек и не позволите себе лишнего, — добавил он.
— Я сегодня уже что-то слышал про своё здравомыслие, — нахмурился Ватсон. — Что вы имеете в виду?
— Не подумайте чего дурного, сэр. Просто люди так устроены, что видят только то, что допускает рассудок, — туманно пояснил Бэрримор. — Вот например, сейчас мы идём по аллее к дому. Вы видите Баскервиль-холл? Посмотрите внимательно…
Доктор всмотрелся в чёрный провал аллеи. В первую секунду ему показалось, что в нём нет ничего, кроме клубящегося тумана, но потом он разглядел очертания башен, стены, ворот. Створка приотворилась, показалась полоска неяркого света — твёрдая, гладкая и очень близкая, рукой подать. Он протянул руку — и неожиданно коснулся холодного металла.
Ватсон недоумённо заморгал: прямо перед ним была окованная медью дверь.
— Сэр! Подождите, сэр! У меня ваши вещи!
Доктор недоумённо обернулся — и увидел позади широкий газон, по которому ковылял Бэрримор, прижимая к животу саквояж.
