— А может, сименсы и пейджеры — неуверенно сказал Тер, — это разные варианты?
— Разные варианты чего, друг мой прекрасный? — скосил глаза Модест.
— Будущего, — решился Аристакес. — Мы все видим будущее, правда? А оно может быть разным.
— Боюсь, — вздохнул Модест, — что вы, дорогой мой друг, чрезмерно увлекаетесь творчеством братьев Стругацких.
Тер насупился.
— Вы же всё прекрасно понимаете… — начал он.
— Пока что, — наставительно воздел палец Модест, — я ещё ничего не понимаю. Мы имеем дело с неким, не побоюсь этого слова, экстраординарным явлением, но я бы предостерёг вас, дорогие мои люди, от поспешных интерпретаций. Я, признаться, испытываю определённый когнитивный диссонанс…
— Вот опять, — подал голос Аркадий Яковлевич.
— Что? — Модест с недоумением посмотрел на Цунца.
— Эти слова. Я же вам говорил, — Аркадий Яковлевич осторожно выпрямил спину, но стул опасно заскрипел, и Цунц немедленно сгорбился.
— Н-да, — вынужден был признать Эм-Ве-Де, — и в самом деле.
— А что это такое? Ну, этот… диссонанс, — хлопнула ресницами Юна. — Это ведь что-то из музыки?
— М-м-м… — Деев смущённо повертел в руках трубку. — Сейчас уже не скажу. Вылетело из головы. Но в тот момент мне это выражение казалось уместным…
— У меня все слова сразу забываются, — пожаловалась Татусик. — Типа решето.
— Давайте всё-таки по порядку, раз уж мы начали. — Модест потеребил нос. — Надо как-то свести картинки… гм… сейчас так говорят?
— Кажется, нет, — неуверенно сказал Саша.
— А, как бы это сказать, там? То есть, иными словами…
— Ну я как бы понимаю, про что… — ещё неувереннее ответил Лбов.
— Вот! Опять это «как бы»! — Цунц снова скрипнул стулом. — Это я замечал у всех.
— Кроме вас, Аркадий, — напомнил Модест.
— Может быть, у нас просто разный уровень культуры? — не удержался от выпада Аркадий Яковлевич. — Или… — ему пришла в голову грустная мысль, — я не доживу?
— До будущего, когда эти слова будут в ходу? Это вряд ли. Вы нас всех переживёте, — то ли успокоил, то ли обидел Цунца Модест. — Итак, дорогие мои люди-человеки, надо нам как-то разобраться. Вульгарные версии типа коллективной сложнонаведённой галлюцинации мы, с вашего позволения, отложим в сторонку…
— У меня никаких галлюцинаций, — обиженно сказала Юника.
Это было правдой. Судя по её рассказам, она и впрямь ничего не видела — ни наяву, ни во сне, ни по пьяной лавочке. Зато её расширившийся словарный запас оказался самым волнующим и загадочным. Понять смысл некоторых её словечек и выражений было задачей непосильной. Юна, к примеру, твёрдо знала, что «тарантино это кул», но что такое «тарантино» и «кул», объяснить была не способна. После долгих расспросов она вспомнила, что «тарантину не смотрела, да никто его не смотрит по чесноку», но это было всё. Зато в других юниных словечках эрудированный Модест опознал искажённые названия западных фирм, в основном производителей одежды и косметики. Слово «презики» тоже было совместными усилиями расшифровано, хотя результат девушку смутил. Ещё Юна приобрела манеру кстати и некстати издавать звук «вау!», означающий, судя по всему, восторженное удивление. Модест с его обострившейся склонностью к философствованию, отметил, что «вау», видимо, является парным понятием к исконно-русскому «бля», тоже выражающему удивление, но неприятное.
