…Незаметно нащупав дареный револьвер и тем немало успокоившись, Рязанов обнаружил, что мужик тем временем уж добрался до самой середины рассказа о волках, которые задрали «об этом годе» Сеньку Балухтина и малого его, когда их по дрова черт понес.
— И что же, так-таки растерзали?! — спросил Рязанов, принимая таким образом участие в разговоре.
— Одни шапки и нашли да клочья, что от зипунов остались. Говорят, волк все напрочь рвет, что человеком пахнет.
— А шапки? Отчего же шапки остались?
— А бог их знает, барин, — сказал мужик в недоумении. — Должно, волки шапок не жрут.
— Тебя звать-то как? — спросил Иван Иванович уже более благодушно.
— Харитоном звать. А фамилие мое Червяков.
— Эк тебя угораздило, братец.
— А что? Фамилие как фамилие, обычное. У нас вона при переписи мужикам таких напридумывали, что и стыдно сказать.
— Ну-ка, ну-ка, — оживился Рязанов. — Которых же?
— Длинногрызов, Свербило, Репоедов, Папаримский, — принялся перечислять мужик. — Потом Выньмиглазов. Черномордин еще. В Верховках, так там деда одного вовсе фамилие Бусурманский. Приписали, а он тихой такой дедунюшка… Угораздило же бедненького.
Автомедонт задумался — должно быть, над горькой долей дедунюшки Бусурманского. Телега поскрипывала и постукивала, дорога свернула в лесок; навстречу попались два мужика, несшие на прутьях целые гирлянды раков. Подумавши, мужики сняли шапки и поклонились, Рязанов благосклонно покивал в ответ и крикнул:
— Неужто руками словили, братцы?
— Куды ж там руками, — отозвался один мужик, бельмастый и рябой, отвратный до ужаса, сущий варнак. — Лягуху ободрали да притушили на солнышке, рак, знамо, и полез на яе. Не купишь ли, барин?
— В другой раз, сейчас мне раки ни к чему.
— Ну, было бы сказано, — заключил мужик.
В самом деле, явиться к Миклашевским с гирляндою раков вряд ли было бы пристойно и, пожалуй, вызвало бы смех: что же, у Миклашевских дворни недостает — раков в случае надобности наловить? Мужики остались позади, а возница рассудительно заметил:
— По мне так, век их не будь, ентих раков… Мяса в их почитай что и нетути, одна возня, а вид поганый, словно паук какой. Лапами скребет, усищи… тьфу!
— Не едал ты, брат, устерсов, — с улыбкой сказал Рязанов.
— Это кто?
— Это, брат, вроде ракушки, что у нас в речках живет, только морская. Ее прямо живую открывают и едят.
— Тьфу ты! — удивился мужик. — А на што?
— Деликатес. Вкусно. Больших денег стоит.
— Нам то непонятно, — буркнул мужик. — С голодухи еще ладно, с голодухи чего не съешь. Вон прошлый год-то неурожайный был… Мы ладно, а бяковские с серафимовскими по весне шапки поснедали…
