Некоторое время они шли молча. Щербаков дышал глубоко, трезвея от морозного воздуха.
- В конце концов, дело не в результате, - сказал он, - дело в идее.
- Ах ты птичка-алкоголичка! Витатель ты. В нашем деле, заруби себе, все решает результат... Сам он не добился и нам не дал. Я ему простить не могу.
- Чего?
- По его милости мы заказа лишились. Какой заказ уплыл! Дворец молодежи оформлять! Чуешь? Верная премия светила. Всей группе. Отказался. Видите ли, это не соответствовало его поискам. Эта старая задница искала иное самовыражение. Так его растак. Только о себе думал, о себе неповторимом, единственном.
- Нет, ты не прав, он не обязан был...
- Ему-то что, он все получил, обожрался, видите ли, захотел по второму кругу пройти... Спеси больше, чем таланту. Чего дадено, за то и благодари.
Красивое лицо его перекосилось, он совсем не походил на того Андрианова, которого все любили и который всех любил, который был счастливчиком, баловнем судьбы, не нажившим себе врагов, - прекраснейшее исключение в этом мире.
- Ну знаешь, это как расценивать... - Но вдруг Щербаков остановился, пораженный догадкой. - Подожди-ка, значит, ты знал?
- Аа-а, про это... - Андрианов усмехнулся зло. - А ты, тяпа, думал, что никто ничего? В наше время не укроешься.
Слова его значили, что, может, и другие, тот же Фалеев, знали, но виду не подали, кивали, удивлялись, выспрашивали. Самообладание этих людей, непроницаемость их ужаснула Щербакова.
- Как же ты мог, когда надо мною... - он смотрел на Андрианова по-новому, со страхом.
- Ко мне не вяжись, - предупредил Андрианов с металлическим холодком. Если при жизни Малинин считал нужным скрывать какие-то вещи, то нечего ковыряться и болтать. Есть Малинин, есть его работы, остальное не наше дело.
Не мигая, Щербаков смотрел прямо перед собою, чувствуя слезы в глазах. Они стояли там, постыдные, детские слезы, он ничего не мог поделать с "собою.
- ...Ты поверил этому чайнику уральскому? Тогда тем более не суйся. Был Малинин стал Немалинин. И не надо их путать. Не надо, - чеканил Андрианов. - Малинин - мой учитель. Твой тоже, кстати. Учитель - это марка. Родословная. Фирма. Родословная должна быть чистой.
Они вышли на проспект. Горели высокие фонари. Снег был затоптан. Дул ветер. Щербаков вытер глаза, откашлялся.
- Чего ж тут плохого? История эта украшает биографию Малинина. Конечно, если успех мерить премиями...
- Уймись, - оборвал его Андрианов. - О каком успехе ты говоришь? Хочешь, дадим тебе командировку творческую? Поезжай, убедишься. - Он был снова весел, красив, и глаза его приветливо лучились.
