— Собственно говоря, герр Мартинс, показывать мне было нечего.
Нечего, думал Мартинс, нечего! Он уже не сомневался, что совершено убийство. Иначе зачем же скрывать время смерти? Два единственных друга Гарри в Вене хотели успокоить его денежными подачками и билетом на самолет. А третий? Кто он?
— Вы видели, как выходил герр Лайм?
— Нет.
— Слышали вскрик?
— Только визг тормозов, герр Мартинс.
Мартинс подумал, что ничем, кроме слов герра Коха не подтверждается, что Гарри был убит именно в тот миг. Медицинское свидетельство имелось, но время смерти в нем указывалось с точностью до получаса, и доверия оно внушало не больше, чем слова доктора Винклера: опрятного, сдержанного человека, хрустящего рубашкой среди распятий.
— Герр Мартинс, мне только что пришло в голову — вы остаетесь в Вене?
— Да.
— Если вам нужно пристанище, то договоритесь с властями и занимайте квартиру герра Лайма. Это реквизированная собственность.
— Ключи у кого?
— У меня.
Кох повел Мартинса в квартиру, принадлежавшую Лайму. В темном маленьком коридоре все еще пахло дымом турецких сигарет, которые всегда курил Гарри. Казалось странным, что этот запах держится в складках штор так долго после того, как сам человек стал мертвечиной, прахом, пищей для червей.
Гостиная выглядела нежилой. Мартинсу показалось, что даже слишком нежилой. Стулья стояли у стен, на столе, за которым Гарри, очевидно, писал, не было ни пыли, ни бумаг. Паркет блестел как зеркало. Кох отворил одну из дверей и показал спальню: кровать была аккуратно застелена свежим бельем. В ванной не было хотя бы даже использованного лезвия, говорящего о том, что несколько дней назад эту квартиру занимал живой человек.
— Видите, — сказал Кох, — квартира вполне подготовлена для нового жильца. Ильза все убрала.
Да, квартира была убрана на совесть. После умершего должен оставаться какой-то мусор. Человек не может внезапно отправиться в самое долгое из путешествий, не оставив неоплаченного счета, неотправленного письма или фотографии девушки.
— Здесь не валялось никаких бумаг?
— Герр Лайм всегда был очень аккуратен. Бумаги лежали в корзине и в портфеле, но их унес его друг.
— Друг?
— Джентльмен в парике.
Конечно, Лайм мог отправиться в это путешествие не столь уж внезапно, и у Мартинса мелькнула мысль, что, может быть, Гарри ждал от него помощи.
— Я думаю, мой друг был убит.
— Убит? — Сердечность Коха была уничтожена этим словом. — Я бы не пригласил вас сюда, если бы мог подумать, что вы скажете такую нелепость.
