— Вы привыкли к Тайгеру и воспринимаете его способности как само собой разумеющееся. Хотя, в сущности, он один из миллиардов. А потом вы натыкаетесь на человека, умеющего блокировать личные эмоции, — и объявляете его монстром.
— Даже у самого бесстрастного человека можно уловит слабенькую эмоцию, — возразил лейтенант.
— Эрик, мы говорим о разных вещах: об умении сдерживать чувства — и об умении их блокировать. Меня научили этому…
— Но зачем блокировать эмоции? — скептически спросил Брент.
— Выражаясь канцелярски, я боевая единица, а любая эмоция — это расход энергии. Лейтенант, подтвердите.
— Подтверждаю.
— Зачем мне в определённых условиях расходовать энергию, которая очень даже ещё может пригодиться? Можете не отвечать. Это риторический вопрос.
— Разблокируйтесь, — предложил майор. — На некоторое время. Пусть Тайгер убедится.
— Я подумала об этом, — спокойно сказала я. — Но учтите: во-первых, полностью я раскрываться не буду; во- вторых, не буду менять своего решения. Сегодня у меня рейс. Рада была познакомиться с вами, но дальнейшего знакомства как-то не хочется… Итак, Эрик… — Моя левая рука крепко держала его за ремень, правая легла на грудь. Идеальная поза двух влюблённых. — Что ты предпочитаешь как специалист? Мои впечатления на данный момент или маленький экскурс в эмоционально насыщенное воспоминание?
— Воспоминание, — решился Эрик.
Месть оскорблённой женщины безрассудна. Я не думала о последствиях того, что собиралась сделать. Слишком велика была обида на Тайгера. Ведь я думала, что нравлюсь ему. Я почувствовала себя — робко, но почувствовала! — полноценным человеком, желанной женщиной. А он — изучал мои реакции и эмоции.
Так на тебе!.. Тихое предостережение внутреннего голоса смолкло в шквале ощущений, сметающих всё на своём пути. Я закрыла глаза и рухнула в свой сон.
… Нога скользнула на чёрной, комковатой, словно запечённой, жидкости. Каменный пол, по контрасту с кипящей во мне раскалённой лавой, казался ледяным. Но этот холод был приятен. Он остужал и возвращал к действительности.
А реальность походила на игру: закрытое помещение, прозрачная стена, за нею — люди; кто оживлён и взахлёб, с азартом что-то говорит соседям, кто-то почувствовал тревогу, несмотря на герметичность помещения, и хмурится, разглядывая меня и трупы под моими ногами.
Простыня на мне давно уже не белого цвета и влажная до дрожи. Я стояла перед прозрачной стеной. На людей за нею достаточно взглянуть только раз, чтобы понять: меня отсюда выпускать не собираются. Более того, они жалеют, что в моей тюремной камере нет оборудования для изучения образца с новыми, неожиданными свойствами. Это я прочла по губам некоторых. Вскоре один вякнул, что неплохо бы усыпить образец, загнав газ через верхний люк. Уже двое восприняли на ура восхитительную идею и, растолкав соседей, исчезли. Всё, толпа больше не интересовала меня. Я учуяла опасность. Адреналиновый разряд передёрнул всё тело, и мозги заработали с бешеной скоростью в поисках выхода — во всех смыслах последнего слова.
