Через четверть часа стадо выстраивается и трусит вдоль песчано-каменистого проспекта, образованного сухим руслом. Внезапно, как это было и с оленями, кабаны вздрагивают. Одним рывком они одолевают двух-трехметровый береговой обрыв, но, пробежав метров двадцать, дружно останавливаются, прислушиваясь и принюхиваясь. Все понятно: ждут, как и я, появления тигра.
А у пруда снова тишь и покой; правда, вода заметно побурела после «свинского» плескания. Два ястребиных орла приземляются у водопоя и затевают легкую потасовку — внутривидовая агрессия, — прежде чем утолить жажду. Время от времени на пруд пикирует белогрудый зимородок, но с уловом плохо. И у меня опять появляется время, чтобы поразмыслить. В частности, над таким вопросом: разумно ли торчать над лесным прудом в Индии, прижимая к носу кинокамеру. Вместо того чтобы, скажем, преподавать в Стокгольмском университете или работать в Национальном музее? Продолжать исследование тонкостей стереоскопического зрения у птиц, особенно у сов. Вести «нормальный» образ жизни.
Когда я только начинал снимать, то словно окунулся в поток экстаза. Возможность воспроизводить кинокадрами и звуком то, чем восхищен и увлечен, то, что любишь, — не меньший источник энергии, чем стремление художника творить в глине, в камне, в красках. Прибавим к этому такой немаловажный фактор, как передача жизни и подлинного движения, которое статическое искусство способно воспроизводить лишь фрагментарно. Пусть даже это точные, великолепно схваченные моменты и ситуации, как на картинах Лильефорса. Передать изображением и звуком движение, действие, ход событий — такая работа на всех этапах, будь то в поле или в монтажерской, необычайно воодушевляет.
Очень скоро первоначальная страсть запечатлевать красоту ландшафтов и животного мира Швеции стала у меня сочетаться со стремлением обучать, направлять. Чем ближе общаешься с природой, тем сильнее любишь ее, проникаешься желанием оберегать ее и привлечь к этому делу других. Полагаю — надеюсь! — что это аксиома.
Сколько случаев отвратительного, бездумного равнодушия довелось мне наблюдать на севере и на юге, на западе и на востоке, повсеместно, где наш «господствующий» вид злоупотреблял своей властью над окружающей его флорой и фауной! Бездумье, душевная слепота, наплевательство — шаги на пути к жестокой страсти уничтожать и разрушать, получая от этого радость. Надо противоборствовать любым — малым и большим — шагам такого рода. Немалую пользу может принести достоверный, но — внимание! — в меру апеллирующий к чувствам фильм. Увидев действительность, ближе познакомившись с животными — естественно, через посредника, — зритель проникнется столь необходимым чувством уважения к чужой жизни; особенно важно это для молодых, которые смогут взглянуть на животный мир под более разумным, не таким эгоцентрическим, вернее, антропоцентрическим углом зрения, какой был присущ прежним поколениям. Воздействовать в этом духе на широкую публику через такое сильное средство информации, как телевидение, — моя первейшая цель, придающая работе оттенок того, что в старину обозначалось словом «призвание».
