Не желая сдаваться, я повторил ночную засаду. На этот раз я остался в гамаке один, а Фредрик проследил за тем, чтобы операция шла точно по плану: приготовления были завершены, микрофон и магнитофон установлены по всем правилам до того, как он и наши помощники возвратились через лес на дорогу, намеренно шурша листьями. Было тихо, спокойно и холодно.
Проходил час за часом, к макушкам деревьев подобрался лунный диск, и глухо заухала какая-то новая для меня, неопознанная сова. Я удобно лежал в объятиях гамака, свесив над землей длинный микрофон. Чем выше поднималась луна в Своем невесомом полете, — тем холоднее становилось в лесу, стужа покусывала щеки.
Внезапно раздались громкие крики аксисов, за ним вскоре последовало гулкое «ПОНК!» замбара, означающее, что появился хищник, ибо замбар не склонен поднимать ложную тревогу. Другое дело, что он одинаково реагирует на тигра и на леопарда.
И вот я слышу приближающиеся шаги сначала быстрые, потом все более нерешительные. Лежу совершенно неподвижно, мне нет надобности смотреть вниз через край гамака, микрофон отчетливо доносит звук шагов. Расстояние невелико, слышимость превосходная, и шаги очень характерные, с перемежаемым долгими промежутками громким «тук». Это приближается замбар, и он явно заподозрил неладное. Мысленно вижу поднятую голову, беспокойные уши, вот голова опустилась и вновь поднялась, олень — весь напряжение! — подается вперед, хвост торчит кверху, шерсть на холке вздыбилась, одна передняя нога время от времени ударяет по земле — непроизвольное движение, предупреждающее об опасности других замбаров.
Магнитофон запечатлевает происходящее, добавляя еще кусочек в мозаику, необходимую для передачи «симфонии», без которой я не мыслю себе добротного фильма о природе. Изображение к звуку? Что ж, надеюсь, будет и оно. (Изображение крупным планом было получено — годом позже.) Забмар приближается шаг за шагом. Прекрасно: стало быть, я не помеха даже для этого тончайшего природного анализатора. Очевидно, сейчас мой запах не слышен; так бывает с запахом многих животных, когда они долго не двигаются и теплый воздух с пахучими частицами поднимается вверх. Лишь под самым гамаком чужой запах вдруг поражает обоняние замбара, и он прыжком срывается с места, издав «ПОНК!», превосходящее силой гудок самого мощного «форда».
А как же тигр? Вот как: около двух часов ночи до меня доносится могучий рокочущий рев сериями по пяти-шести рыканий, но тигр очень уж далеко. Достаю припасенный загодя стеклянный кувшин (когда нет калебаса, он лучше всего подходит как резонатор для подражания рыканью тигров и леопардов) и начинаю имитировать протяжное «ААОУ», для которого у тигра есть природные данные — басистый голос и мощная грудная клетка. Не жалея сил, изображаю тигра, вторгшегося на чужую территорию, и звуки гулко отдаются в лощине.
