Тигры встретились нам в первый же день наших вылазок на слоновьих спинах, и Долой даже радостно заметил по этому поводу, что нас ждет удача в Казиранге. (Насколько он был прав, мы наглядно убедились в последний день пребывания в заповеднике…)
До сих пор мы целых четыре раза видели тигров, но лишь мельком. Теперь же представился идеальный случай. Если устроить маленькую засидку на другой стороне пруда, можно будет снять впечатляющие кадры: кроваво-красный окорок вместе с его отражением в воде и «двойной» тигр, приближающийся к добыче.
Кстати, у нас была с собой маскировочная ткань: накануне мы снимали тройку выдр, и я надеялся, что сегодня представится новый случай. Пока мы доставали ткань, в траве показалась носорожиха, которая медленно описывала дугу, опустив голову почти до самой земли. Где для нас была просто земля, ее острое чутье уловило явственный след тигра. Надо думать, у носорожихи были все основания проверить этот след самым тщательным образом…
Каждый год жертвами тигров оказываются детеныши носорогов, весящие при рождении всего около 60 кг. В 1968 году, например, в Казиранге было убито одиннадцать детенышей. Видимо, эта мамаша лишилась таким образом детеныша, а может быть, и не одного. Не удивительно, что она проследила ненавистный запах вплоть до убитого буйвола, после чего продолжала медленно идти к противоположному концу подковы.
Засняв эту сцену, я объяснил Долой, где мне хотелось бы устроить засидку. Он стал возражать, однако смысл его возражений плохо доходил до меня. В произношении Долой некоторые английские слова искажались до неузнаваемости; так, он произносил «п» вместо «ф» и «с» вместо «ш» (это придавало, например, довольно неожиданный оттенок его сообщению о том, что над нами пролетает «фишинг игл» — орлан-долгохвост). Я понял его так, что он собирается стоять на страже со слонами около засидки на самом виду, но ведь это вряд ли понравилось бы тигру. На мой взгляд, Долой вполне мог занять стоянку в слоновой траве метрах в пятидесяти от засидки. В конце концов он нехотя уступил моим настояниям.
Взяв камеру и маскировочную ткань, мы с Фредриком зашагали по липкой глине в поисках местечка посуше возле пруда. В это время в короткой траве за нашей подковой появились два носорога. Они шли по пятам друг за другом, и я понял, что мы наблюдаем романический эпизод в тяжелом весе. Мигом установив камеру, я поймал видоискателем любезную парочку, набросил на голову черную тряпку, как обычно, когда снимаю при ярком солнечном свете, чтобы лучше видеть тусклую картинку, и увековечил последовавший резвый танец. Носорожиху явно смущали знаки внимания остроносого кавалера, который норовил поддеть рогом складку в панцире позади «лифчика» предмета своей страсти. Она описала галопом несколько кругов, однако неуклюжая кадриль быстро утомила ее, и самка остановилась. Тогда ухажер сменил тактику: приняв неожиданное для носорогов мечтательное выражение, возложил свою голову весом около полутора центнеров на окорока прелестницы. Она продолжала стоять на месте, обессиленная танцем, и после некоторого времени «головного флирта», очевидно представляющего собой верх страстных ласк у носорогов, двухтонный самец поднялся на задние ноги, готовясь к спариванию. Четыре тонны романического счастья стояли на шести колоннах в позе, несомненно требующей значительного расхода энергии, если учесть, что спаривание продолжается до трех четвертей часа и даже больше.
