Я взяла с полки белую меховую накидку и закуталась в нее.
— Ну, как тебе?
— Мех мертвый. — Лукас произнес это довольно сухо, но, может быть, он вообще считал, что люди не должны носить меха.
Лично мне нравятся старинные вещи — животные умерли много десятилетий назад, так что ты не наносишь им никакого вреда. Но я все равно поспешно положила накидку обратно на полку.
Тем временем Лукас примерял серое твидовое пальто, которое раскопал на перегруженной вещами вешалке.
Как и от всего остального в магазинчике, от пальто попахивало плесенью, но на Лукасе оно смотрелось потрясающе.
— Что-то вроде Шерлока Холмса, — сказала я. — Если, конечно, Шерлок Холмс выглядел сексуально.
Лукас рассмеялся:
— Знаешь, некоторым девушкам нравятся интеллектуалы.
— Как тебе повезло, что я не из таких девушек!
К счастью, он любил, когда я его поддразнивала. Лукас схватил меня, прижав руки к телу, так что я даже не могла обнять его в ответ, и смачно поцеловал в лоб.
— Ты просто невозможна! — пробормотал он. — Но тебе это простительно.
Он держал меня так, что я уткнулась лицом в изгиб его шеи и видела только бледно-розовые следы на горле — шрамы, оставшиеся после моего укуса.
— Я рада, что ты так думаешь.
— Я в этом уверен.
Я не собиралась с ним спорить. Почему бы моей единственной ужасной ошибке не остаться единственной ошибкой, которая никогда не повторится?
Лукас провел пальцем по моей щеке — нежное прикосновение, как мягкой кисточкой для рисования. В сознании тут же промелькнул «Поцелуй» Климта, золотой и прозрачный, и я на мгновение подумала, что мы с Лукасом и вправду просто нарисованы на картине со всей ее красотой и страстью. Укрытые вешалками для одежды, затерявшиеся в лабиринте старой потрескавшейся кожи, мятого атласа и хрустальных пуговиц, потемневших от времени, мы могли бы целоваться часами, и никто бы нас не нашел. Я представила себе это — Лукас расстилает на полу черную шубу, кладет меня на нее и склоняется надо мной, а я прижимаю губы к его шее, прямо к шраму, как целовала мои синяки и ранки мама, чтобы они скорее прошли. Сильно пульсирует его кровь.
Лукас напрягся, и я подумала, что зашла слишком далеко.
«Для него это тоже нелегко, — сказала себе я. — Иногда мне кажется, что я сойду с ума, если не прикоснусь к нему, но ведь для него все еще хуже? Особенно потому, что он не знает, в чем причина».
Зазвенел колокольчик и вывел нас обоих из транса. Мы выглянули из-за угла, чтобы посмотреть, кто пришел.
