— Педро, кто лучше, чем ты… Ты же знаешь! Но… честно… я скажу… Я не все еще понимаю, Педро. Главного не понимаю. Куда Кубу ведет революция, какую конечную цель преследуете вы с Фиделем Кастро? Я хочу понять, но, повторяю, эти два года на многое раскрыли мне глаза. Там, в Майами, все виделось по-иному, совсем по-иному…
— Постой, Рамиро! Ты сам понимаешь, сколько стоит это трое признание? Нам сейчас и важно, чтобы ты был с нами откровенен. Понимание, настоящее понимание придет к тебе позже. Я не сомневаюсь. А сейчас мы будем считать тебя пока попутчиком. Ты специалист, владеешь сложной профессией, и я, как твой друг и как человек, несущий ответственность за определенную работу, тебе верю! И не только я. Кое-кто еще… Мы знаем твердо: ты снова, второй раз, не пойдешь против… не предашь свою землю! Мы уверены!
Рамиро сжал голову руками, уперевшись локтями в стол.
— Что происходит? Как это понимать, Луис Гарсия? — спросил удивленно Педро Родригес, приглаживая пятерней свою густую шевелюру. — Дело не из простых. Опасное! Ни я, ни все мы тебя не неволим, повторяю!
— Я уже сказал! — решительно перебил своего собеседника Рамиро. — Давно все сказал! Вы тянете! Если не верите… Другое дело…
— Ну что ж, тогда слушай внимательно! Письмо о том, что ты думаешь и что готов на деле сознательно, без принуждения, напишешь потом. — И Педро Родригес подробно сообщил Рамиро Фернандесу Гарсии план дальнейших действий.
Хотелось смеяться… Ему не только простили, но и поверили! Поручают ответственное, горячее дело! Губы сами растягивались в улыбку, но что-то сдерживало. То ли серьезность поручения, то ли маячившая в сознании опасность, связанная с немалым риском, то ли уже укоренившаяся привычка не проявлять открыто своих эмоций.
Дослушав до конца, Рамиро вскочил на ноги и порывисто и горячо обнял своего давнего друга Эль Альфиля, принявшего столь активное участие в решении его Дальнейшей судьбы.
— Педро, черт возьми, я готов! Давно готов! Скажи когда?
— Не горячись, чико! Это не в твою пользу, Гуахиро, — плеснул Родригес в своего чересчур распалившегося друга немного холодной водицы. — Хотя я тебя и понимаю, Рамиро. Но учти: то, что тебе сейчас стало известно, — это только в общих чертах. Над деталями еще и нам и тебе самому придется поработать. Но главное нам ясно! Садись и пиши! Через неделю возвратишься в город, появишься на заводе. На третий день — это будет среда — придешь к нам за актом. Там еще поговорим и поставим точку.
