— Это кто, товарищ майор? — показал глазами на портрет девочки Илюша.
— Моя дочка — Надя. Только ты не называй меня здесь майором. Мы ведь не на службе. Меня зовут Виктор Николаевич.
— Виктор Николаевич, — тихо, словно вслушиваясь в необычное сочетание слов, повторил Илюша и поднял на учителя лучистые глаза.
— Да вот и сама натура! — воскликнул Веденкин, указывая на девочку, заглядывающую в дверь. — Иди, иди сюда!
Девочка с голубым бантом на голове смело приблизилась и, поглядывая на Илюшу, спросила:
— Вы кто?
— Воспитанник четвертого отделения пятой роты Суворовского военного училища Кошелев Илья! — щелкнув каблуками, с напускной официальностью представился он, и снисходительная улыбка взрослого появилась у него на губах.
— А ну, стукните еще, — попросила Надя, показывая на каблуки и сама пытаясь щелкнуть своими.
— Товарищ майор, — дрогнул печально голос Илюши, — у меня такая сестрица была… Даша. Когда маму убили, нам плохо стало… Умерла Даша от голода…
Веденкин задумчиво провел рукой по голове мальчика, и тот доверчиво прильнул к нему.
— Познакомься с Надюшей, я сейчас приду, — сказал Виктор Николаевич и вышел в соседнюю комнату.
Татьяна Михайловна раскатывала на столе тонкий лист теста.
— Я сейчас сниму китель и надену синий свитер, может быть, тогда он перестанет величать меня все время майором, — шопотом сказал Веденкин.
— Славный мальчуган, — сердечно сказала Татьяна Михайловна, и глаза ее потеплели, — и так жаль мне его, сиротиночку.
— Когда несколько позже Веденкин возвратился в свою комнату, Илюша стоял на полу на четвереньках, ржал, подражай жеребенку, мотал головой, а девочка, сидя у него на спине, заливалась смехом, старалась ухватить его за большие уши и командовала:
— Тпру… Я тебе говорю, — тпру…
— Надя, помоги мне по хозяйству, — позвала расходившуюся дочь Татьяна Михайловна, желая оставить Илюшу наедине с Виктором Николаевичем. Надя неохотно слезла со спины нового друга и, пообещав скоро придти, убежала.
Веденкин подошел к полке с книгами, достал одну в зеленовато-сером, тисненном золотом переплете, протянул ее мальчику.
— Ох, ты-ы… — разгорелись у Илюши глаза. — О Суворове!
Он осторожно стал перелистывать плотные, пожелтевшие страницы, подолгу рассматривал рисунки, прикрытые прозрачной бумагой, расспрашивал о своем знаменитом «деде».
— Товарищи суворовцы! — приоткрыла дверь Татьяна Михайловна, — прошу мыть руки — и к столу.
Илюшу усадили рядом с Надей, она на этом настояла. Девочка забралась на специально для нее сделанный высокий стул и со своего возвышения покровительственно поглядывала на гостя.
