Это было уже слишком! Ребята недоверчиво заулыбались, хитро переглянулись: «Ну, и майор, нашел глупцов признаваться».
Тогда историк запальчиво спросил, растопыренной пятерней забрасывая светлые, волосы назад:
— Не верите? Я вам докажу! Воспитанник Авилкин Павел!
Авилкин обреченно поднялся с парты. Лицо его побледнело, и от этого волосы казались рыжее обычного, почти красными.
— Не успел… — зашнырял он зеленоватыми глазами по классу. — Задачки решал, по математике много задано…
— Воспитанник Гурыба Максим!
— Я книгу читал, — забормотал Максим. — о Батые… из второй роты на один вечер дали. Честное слово, товарищ майор…
— Продолжать? — грозно повел глазами преподаватель, но ребята уже уверовали в его чародейские способности.
— Довольно! Довольно!
— То-то… Сегодня Авилкину и Гурыбе по единице не поставлю, а дальше пеняйте на себя! Если что-нибудь помешало урок выучить, придите ко мне в перемену и честно скажите: окажется причина уважительной — вызывать не буду…
Рассказывая позже в учительской об этом рискованном опыте и посмеиваясь, Виктор Николаевич признался:
— Мог бы ошибиться, не угадать грешников. Но ведь они себя с головой выдают. Ленивый, если не готовил урок, прямо в глаза глядит, да еще и руку тянет, а прилежный не успел выучить, — места за партой не найдет, руки не знает куда спрятать и краснеет и бледнеет, глаза на учителя боится поднять…
* * *
… Итак, майор Веденкин перелистал классный журнал, обвел проницательным взором притаившихся ребят и медленно произнес:
— О Минине и Пожарском расскажет нам… — Он сделал длительную паузу и вызвал:
— Воспитанник Самсонов Семен!
Самсоном — самый маленький и самый невнимательный в классе. У него — мир своих забот, в котором редко находится место уроку. Он вечно роется в парте, пристраивает там какие-то хитрые дверцы, планки, собирает кривые гвозди, кусочки смолы, костяные ручки от зубных щеток и все это складывает в известном только ему одному порядке. Очевидно, это именно пристрастие определило ему прозвище «интендант».
Самсонов вышел к столу учителя, взял в руки голубую указку и остановился у карты, локтями поддерживая брюки, свисающие гармошкой. Злые языки говорили, что Семен променял ремень во второй роте на батарейку для фонаря. Сенька стоял молча довольно долго.
— Я вас слушаю, — строго сдвинул брови майор, делая вид, что не замечает отсутствия ремня. (Спросить Самсонова нужно было обязательно: кончалась четверть).
Самсонов, немного склонив голову на бок, добродушно посмотрел на Веденкина, на карту, на потолок и, наконец, стал разглядывать указку, доброжелательно улыбаясь чему-то широким ртом.
