— Прошу вас, извините меня, — повторила она.
— О, вовсе не за что, — ответил он неловко.
— Есть за что, потому что подозревала, что вы могли совершить такую глупость, — уверенно ответила она.
— Это совсем не глупость, — запротестовал Кольский. — Это мне следует извиняться перед вами, что забыл о Рождестве для вас.
Она слегка пожала плечами.
— Не вижу, на каком основании именно вы должны были помнить о празднике для меня. Нет ни малейшего основания.
Он заколебался.
— Основание, что следует помнить о тех, кого считаем самыми близкими для себя…
Понимая, к чему клонит Кольский, Люция со смехом прервала его:
— Действительно. Не слишком ли долго мы находимся близко друг к другу? Мне кажется, что вы уже должны быть в своем отделении.
Сейчас без четверти одиннадцать.
Однако Кольский продолжал:
— Почему вы, панна Люция, не хотите выслушать меня? Почему каждый раз, когда я хочу высказать вам то, что чувствую, чувствую уже давно, чем живу, что наполняет мои мысли… Почему вы…
Не поднимая головы от микроскопа, она быстро ответила:
— Потому что это не нужно и бесцельно.
— Но вы же знаете, вы не можете не знать, что я люблю вас, — заговорил он порывисто.
— Я знаю, что это вам только кажется. — Она быстро вынимала стекла из микроскопа. Сделала несколько записей на бланке и встала.
Он загородил ей дорогу.
— Панна Люция, вы не уйдете, пока не выслушаете меня. Почему?.. В чем вы меня упрекаете?
— Ни в чем.
— Так почему?.. Почему вы с таким пренебрежением, с таким страхом, сам не знаю, как это сказать, отвергаете мои чувства?
Она покачала головой.
— Я не отвергаю. Я просто не могу их принять, потому что не в состоянии ответить вам тем же.
— Разве же я прошу у вас этого? Разве я прошу у вас чего-нибудь? Я хочу только, чтобы вы позволили говорить вам о моей любви, я хочу только иметь надежду на то, что когда-нибудь в вашем сердце отзовется пусть не любовь, но хоть малейшая крупица симпатии, доброжелательности, нежности…
Люция заглянула ему в глаза.
— Пан Янек, я хочу, чтобы вы меня поняли. Я чувствую по отношению к вам большую симпатию и доброжелательность, но знаю, уверена, что этого очень мало по сравнению с тем, что могу, что должна была бы чувствовать к человеку, с которым желала бы соединить свою жизнь. Я не ребенок, мне уже 26 лет. Вы должны знать, что я уже умею смотреть на людей, на жизнь и на себя трезво. Я считаю вас самым милым из моих коллег, и если, как вы правильно заметили, я так долго старалась уйти от этого разговора, то лишь по той причине, что не хочу потерять вашу дружбу, которую очень ценю. Но уж если вы вынудили меня, то считаю своим долгом заверить вас, что я вас не люблю и ни когда не полюблю.
