Она была высокая, с движениями медленными, почти ленивыми, и волосы у нее были тоже ленивые, гладкие, но Крылову она казалась маленькой, и он чувствовал себя с ней старшим, это было непривычно и нравилось. И, как с детьми, с ней надо было быть осторожным, чуть что — испуганно пряталась, застывала в молчании. Она была как эти мартовские хрупкие дни с пугливым солнцем.
Ровно в шесть она сложила таблицы, надела ботинки, собираясь на автобус.
— Можно, я оставлю тапочки, чтобы не таскать?
— Пожалуйста, — сказал Крылов.
Поздно вечером, укладываясь спать, он увидел в углу эти тапочки — маленькие спортивки хранили форму ее ноги. И кажется, тогда впервые ему захотелось, чтобы скорее наступило утро и он снова увидел бы ее.
Крылов заказал винегрет, сосиски и пиво, покосился на буфетчицу. Вероятно, она не узнала его. Волосы ее были уже не желтые, а темно-рыжие.
Все придумано. Легенда о том, как ее увезли, и то, что он сам навоображал себе. В сущности, если разобраться, то, наверное, вообще ничего не было, а если и было, то давно кончилось. Никогда не следует возвращаться туда, где был счастливым.
Имея даже четверку по диамату, следовало бы усвоить, что нельзя дважды войти в один и тот же поток.
Он смотрел на песчаный берег, где лежали смоляные туши перевернутых лодок, и ничто не трогало его, все оставалось безразлично чужим. Винегрет был невкусным, сосиски холодные, удивительно, почему он так боялся зайти в буфет.
Старый дымно-серый кот с черной метинкой на лбу вежливо потерся о ногу. Крылов взял с тарелки соленый огурец.
— Когда-то ты ел огурцы, — сказал он. — Но, может быть, и этого не было.
Кот понюхал и деликатно куснул огурец.
Буфетчица засмеялась.
— Вы к нам опять работать? — спросила она.
— Нет, проездом.
— Пашка, стервец, ведь узнал вас. Ишь, как ластится.
Она открыла бутылку, поставила на стол. Кот поднял хвост, мяукнул.
— Это его Наташа приспособила огурцы жрать, — сказала буфетчица.
«А вдруг все это было? — подумал Крылов. — Почему она ушла от мужа?»
— Ну как вы живете-можете? — спросила буфетчица.
— Замечательно, — сказал Крылов. — Чудесно живу.
— А она не приехала? Чего ж вы ее с собой не взяли? Ну, я понимаю, ей сюда сейчас неохота. Она небось от счастья все позабыла. Шутка ли, как она тут маялась без вас. Она вам рассказывала?
— Нет, — сказал Крылов. — Ничего не говорила.
— И мне тоже. Придет, посидит, Пашку погладит.
За соседним столиком потребовали колбасы.
— Сейчас, — сказала буфетчица, — мне не разорваться.
