— Хватит твердить одно и то же! — огрызнулся он. — Вам что, нравятся эти цифры? Вы случаем не извращенец? Следите за тем, что говорите, не то я расскажу про вас на своем блоге!
— Сядьте и перестаньте кричать, — скомандовал Кассий. — Если вы на меня донесете, вас в первую очередь спросят, зачем вы вообще отправились со мной в кафе. Почему вы позволили отвести себя в такое подозрительное место? Вас обвинят за компанию, а от этого так просто не отмоешься. Вы превратитесь в человека с запятнанной репутацией, и Принцесса Любомила сожрет нас живьем.
Поколебавшись, Траффорд молча опустился на стул.
— И ради бога, перестаньте изображать истинно верующего, — продолжал Кассий, — Это очень скучно.
— Я и есть истинно верующий, — возразил Траффорд. Но он и сам понимал, что его слова звучат неубедительно.
— Как вам будет угодно, — сказал Кассий.
— Зачем вы меня сюда позвали?
— Хотел познакомиться с вами поближе. Мне показалось, что вы немножко... отличаетесь от других, вот и все.
— Мы все отличаемся от других; каждый из нас личность, сильная и прекрасная, уникальная и неповторимая.
— Да-да... но я не об этом, — ответил Кассий, и Траффорду впервые послышалось в его голосе легкое беспокойство. — Я имел в виду, по-настоящему отличаетесь. Я подумал, что у вас есть... секреты.
Траффорд сразу понял, что лицо его выдало.
— Пожалуйста, не волнуйтесь, — поспешил добавить Кассий. — Вы не единственный. У меня тоже есть секреты. Причем один из них — очень важный и интересный.
Траффорд пожал плечами, показывая, что готов слушать, но сам ничего не признаёт.
— Вы обвинили меня в том, что мне нравится показатель детской смертности, — продолжал Кассий.
— Да, обвинил.
Вдруг глаза Кассия вспыхнули гневом.
— А вам не кажется, что он нравится не мне, и правительству и Храму? Что они им вполне довольны? Что они не желают ничего менять?
— Я стараюсь вовсе об этом не думать.
— Черт побери, Траффорд! Пришла пора немного задуматься! — яростно воскликнул Каспий. — А еще вам пришла пора спросить себя, что можете изменить вы сами!
— О чем вы говорите? Что я могу изменить? Я буду молиться, и мы капнем ей на подушку лавандового масла, а еще...
— Молиться? Он будет молиться!
Траффорд был поражен. Никогда за всю свою жизнь он не слышал, чтобы это слово произносили с презрением.
— А знаете ли вы, — продолжал Кассий, — что болезни, которые убивают детей, можно предотвратить?
Траффорд знал одно: что ему надо немедленно уйти, поскольку разговор становится все более опасным и чреватым самыми печальными последствиями. Но он не ушел.
