Поскольку организация таких мероприятий была подвластна только Храму и поскольку именно в ведении Храма находился заново отстроенный стадион Уэмбли, единственное сооружение, где могла уместиться такая гигантская толпа, оказалось, что законы теперь создает Храм, а правительство превращается в его административный придаток. Это было не только абсолютно логично, но и совершенно легитимно даже с позиций старого законодательства. Ведь даже в Допотопную эру всеобщего неведения возбуждение религиозной вражды считалось преступлением, а чем же иным могло считаться отрицание воли верующих, как не возбуждением подобной вражды?
Конечно, первыми из утвержденных Законов Уэмбли стали Законы о вере, а первым из Законов о вере стал закон, гласящий, что не иметь веры — преступление. Его убедительность подкреплялась и старыми законами Допотопной эры, ибо даже тогда считалось непозволительным проявлять неуважение к чужим религиозным убеждениям. Храм рассудил просто: если человек не верит сам, ясно, что он не согласен с религиозными убеждениями своих верующих сограждан, а если вы во что-то не верите, разве вы можете это уважать? Следовательно, каждый человек обязан быть верующим.
Один непременный атрибут физиприсов Траффорд ненавидел всей душой. Это были гробья,или групповые объятия, без которых никогда не обходились встречи коллег по работе. По возможности Траффорд старался избегать их, отлучаясь куда-нибудь по мелким надобностям или симулируя расстройство кишечника в туалете, но тут нужна была осторожность: постоянное отсутствие на гробьях могло стать поводом для строгого выговора и даже для публичного осуждения на исповеди. Так что в большинстве случаев гробья приходилось терпеть.
— А ну-ка, все в круг! — воскликнул жизнерадостный голос.
Он принадлежал Принцессе Любомиле. Принцесса Любомила всегда выступала в роли инициатора гробьев, хотя формально не имела на это полномочий, поскольку в непосредственном рабочем окружении Траффорда не было различий ни по званиям, ни по должностям. Официально в правительственных учреждениях служебная иерархия сводилась к минимуму, чтобы никто не страдал от заниженной самооценки и все чувствовали себя комфортно. Личные амбиции, конечно, считались обязательными. Это был Закон Уэмбли.
Каждый, кто стремится к воплощению своей мечты, имеет право быть тем, кем он хочет. Так гласит закон.
Этот закон был одной из многочисленных несуразностей современной жизни, которые Траффорд замечал ежедневно и которые глубоко его тревожили. Точно так же, как запрещалось задевать религиозные убеждения человека, нельзя было и выражать сомнение в практической осуществимости его надежд и стремлений — того, что обычно называли мечтами. Этого Траффорд понять не мог. Все, кого он когда-либо знал, хотели стать сказочно богатыми и знаменитыми, однако никому из них так и не удалось этого добиться. Наоборот, по мере того как в городе становилось все жарче, теснее и неудобнее, жизнь его обитателей ухудшалась на глазах. И тем не менее бетонная уверенность в том, что ты можешь получить все, чего бы тебе ни захотелось, благодаря одному только твоему желанию, официально считалась неотъемлемым правом каждого человека.
