— По-моему, на той стороне, по которой шел Мартин Борман, возникло пламя. Я сам взрывом был отброшен в сторону и потерял сознание. Когда я пришел в себя, ничего видеть не мог — меня ослепило пламя...
Продолжая допрос свидетеля, адвокат, видимо, стремился получить более твердое показание о смерти Бормана именно при описываемых обстоятельствах. Он задает Кемпке «наводящий вопрос»:
— Свидетель, вы видели при этом, как Борман упал, когда возникло пламя?
Тут Кемпка дает «дополнительное разъяснение»:
— Да, я заметил одно движение Бормана. По-моему, он падал, его относило взрывом.
Бергольд продолжает дожимать:
— Этот взрыв был таким сильным, что, по вашим наблюдениям, Мартин Борман погиб от него?
Ответ:
— Да, я совершенно определенно полагаю, что из-за силы этого взрыва он лишился жизни.
Тут уж судьи Международного трибунала, обычно воздерживающиеся от допросов свидетелей, считают нужным вмешаться. Председательствующий задает вопрос:
— Как далеко вы находились от Бормана?
Кемпка: Примерно в трех метрах.
Председательствующий: Затем снаряд попал в танк?
Кемпка: Нет, мне кажется, что не снаряд, а панцер- фауст, выброшенный из окна, попал в танк.
Председательствующий: Затем вы видели вспышку и потеряли сознание?
Кемпка: Я внезапно увидел пламя и через долю секунды заметил, как рейхсляйтер Борман и статс-секретарь Науман были отброшены от танка. Я сам в тот момент был отброшен в сторону и потерял сознание. Когда пришел в себя, я не мог ничего видеть. Стал пробираться ползком и полз до тех пор, пока не наткнулся головой на противотанковое заграждение. (Как видите, Кемпка утверждает примерно то же, о чем напишет в книге «Я сжег Адольфа Гитлера».)
В ходе последующих допросов показания бывшего шофера стали еще более неопределенными и расплывчатыми, Вконец запутавшись в объяснениях, он вдруг неожиданно заявил:
— Я не видел Бормана непосредственно у танка…
Если при оценке показаний Кемпки учесть, что дело происходило между двумя и тремя часами утра, то есть во мгле, можно представить себе, насколько серьезно следует воспринимать его ответ.
Любопытно, что наблюдавший допрос участник Нюрнбергского процесса, будущий автор целого ряда книг о тех днях, член Президиума Советского комитета защиты мира А. И. Полторак, с которым меня свела судьба во время работы в Комитете, рассказывал, что на всех, кто присутствовал при допросе Эриха Кемпки, он производил впечатление жалкого враля.
«Кстати замечу,— заканчивает А. И. Полторак одну из глав своей книги «Нюрнбергский эпилог»,— что в ходе процесса кое-кто утверждал, что и Эйхман мертв. Не прошло и пятнадцати лет, и он «воскрес из мертвых», после чего был судим и повешен».
