Последний Каин | страница 4
Иное дело — реалити. Почему, вы думаете, народ так западает на эти программы? Потому, что народу обрыдла фальшь безмозглых манекенов. Ему хочется настоящей слезы и настоящего смеха. Конечно, в реалити-шоу тоже навязывают сценарий, режиссуру и монтаж. Конечно, и там актерам диктуют тексты и действия. Но разница все-таки есть, и немалая. Она заключается в том, что актерам программы реалити предоставляют какую-никакую свободу — не слишком большую, но все же. Они имеют право понравиться друг другу или, наоборот, поссориться и расплеваться, обругать за глаза, солгать в лицо, выругаться вслед, искренне улыбнуться, крепко обнять, погладить по плечу…
Эти-то мелкие кусочки настоящего и нравятся зрителю, уставшему от постоянного тотального «понарошку». Ведь «понарошку» подается ему повсюду — что в кино, что в новостях, что в спорте. Представьте себе пожизненное питание в столовой, где нет ничего, кроме макарон — серых, слипшихся, склизких. Вы стали бы жевать каждый день одну и ту же гадость?
Странный вопрос. Конечно, стали бы: голод не тетка… но при этом честили бы поваров на все лады. Ладно, пусть будут макароны, если на лучшее не наработали, но отчего бы немножко не разнообразить? То есть не просто недосолить или переперчить, как обычно, а, скажем, какой-нибудь соусишко сообразить — ну хоть какой, хоть совсем бедненький… А? Ну, пожалуйста… Вот и получается, что кусочки «настоящего» в программах реалити — это как небольшой шлепок соуса в те чертовы полусъедобные макароны. Понятное дело, народ так и накидывается.
Но для «настоящего» нужна настоящая свара, настоящий конфликт. А для конфликта нужны соответствующие участники. Поэтому удачный кастинг тут жизненно необходим, что и говорить. Так-то оно так, но всему есть, знаете ли, предел. Признаюсь, господин Чичкофф ухитрился удивить меня второй раз в течение одного часа — случай небывалый. Когда выяснилось, что прямо из моего дома мы направляемся на тель-авивский аэродром, а оттуда арендованным самолетом на Кипр, я не смог удержаться от вопроса.
— Послушайте, Пол, — сказал я. — Не кажется ли вам, что за актерами нет смысла летать так далеко? Даю вам голову на отсечение, что можно с легкостью набрать пару сотен подходящих претендентов, не отходя от фонтана на улице Дизенгоф.
Прежде чем ответить, Чичкофф окинул задумчивым взглядом двух массивных тихарей, пересевших вместе с нами из автомобиля в самолет. Тихарями я обычно называю телохранителей — по созвучности слов и по причине профессионально тихой прозрачности, роднящей их с моим ремеслом. Налюбовавшись на квадратные челюсти своих горилл, продюсер перевел глаза на меня. Я мог бы поклясться, что в них появилось что-то новое, устрашающее. Должно быть, паук смотрит так на уже спеленутую муху.