Тот не отреагировал, продолжая пристально наблюдать за мухой.
— Крыжовник! — позвал Чичкофф. — Эй, Крыжовник… хочешь крыжовник?
— Крыжовник… — эхом откликнулся псих.
Он широко улыбнулся и даже на секунду мазнул взглядом по чичкоффскому лицу. При этом правая щека его дернулась, совсем как у самого продюсера. Заразный тик моего босса действовал безотказно даже на сумасшедших.
— Насколько я понимаю, он прожил у вас почти двадцать лет — с тех пор, как мать померла, — произнес Чичкофф, обращаясь к главврачу, но продолжая смотреть на Крыжовника. — Сколько ему было тогда? Семь? Восемь?
Главврач равнодушно пожал плечами и взглянул на часы. Как известно, этот жест трактуется одинаково на всех языках.
7.
Через Атлантику мы летели бизнес-классом: Чичкофф счел нужным раскошелиться, чтобы дать мне возможность худо-бедно вздремнуть. Сам он, казалось, не уставал вовсе. Мы гнались за солнцем на восток, а оно убегало от нас, словно опасаясь, что Чичкофф захочет подписать и его. Наверное, солнце знало, что мой босс не принимает отказов.
После посещения эстонской психлечебницы продюсер выглядел задумчивым: костерок в глубине глаз едва теплился, а щека дергалась чаще обычного.
— Подумать только, господин Селифанский, — сказал он, едва я вознамерился закрыть глаза и дать храпака. — Провести двадцать лет в сумасшедшем доме! Интересно, помнит ли этот Крыжовник маму?
— М-м-мда… — сонно пробормотал я.
— Он ведь круглый сирота. Один на целом свете. И никому не нужен, никому. Мне даже не пришлось платить за него ни гроша. Главврач был счастлив спихнуть беднягу любому, кто согласится взять на себя опекунство… — продюсер горько усмехнулся. — Если бы он еще психовал по-эстонски, так ведь нет. Всего одно слово знает, да и то русское. Как он вам показался?
Я не смог скрыть скептическую гримасу. Честно говоря, мне не очень-то верилось во внезапную доброту господина Чичкоффа.
— Угм… Ход, что и говорить, новаторский, — неохотно признал я. — Думаю, еще никому не приходило в голову брать в реалити-шоу натуральных дебилов. Исключая, конечно, натуральных блондинок, но те проходят по другой шкале… Вот только куда вы собираетесь девать его потом, через месяц? Вернете в лечебницу?
— Потом… — рассеянно повторил Чичкофф. — Потом… Скажите, господин Селифанский, вам иногда не кажется, что в нашей работе есть что-то от сатаны?
— От сатаны?
— Ну да. Сатана ведь тоже покупает человеческие души… — поутихший было костерок одержимости снова пылал в его глазах таким ярким пламенем, что мне стало больно смотреть. — Дает им деньги, обещания, угрожает, улещивает… и — цап-царап! Попался!
