Митя вел себя тихо, ловил каждое слово Петра Петровича и совсем не обращал внимания на Федора.
А хозяин главенствовал, сыпал остроумными шутками и подливал всем какого-то диковинного розового вина, пахнущего цветами и зноем далеких стран.
Петр Петрович явно выпил больше всех. Глаза его сияли, щеки разрумянились.
- В жалкое время мы живем. Серое время. А главное - будет еще хуже...
- Ну, почему, почему? - кипятился Митя. - Дали столько свободы: езди, куда хочешь, пиши, что думаешь...
- Дали... Вот именно "дали", - смеялся Петр Петрович. - А люди-то оказались к этому не готовы. Свободу нужно взрастить в себе. Блудят с фальшивыми бабами, второй от конца - Наполеон, кидаются на все, лишь бы было новым... Не важно, что дрянь, дешевка... Мы еще пройдем через катастрофу, через пекло, отведаем настоящие муки. Может, тогда и станем настоящими человеками?
- Муки? - подскочил Митя. - Но ведь революция, гражданская, убийство царя, репрессии - это разве не муки?
- Это - чистилище, мой мальчик. А сейчас - ад. Мы на его пороге... Рая мы не заслужили. Только через пекло мы снова станем людьми, а не стадом жирных свиней у корыта. Мы продали свое первородство и за что? За что продались с потрохами? За кучу завернутого в цветные упаковки хлама, склеенного соплями и жвачкой? Мудрости и достоинства мы не нажили. Только набиваем брюхо и кошелек. О, грядет Страшный Суд! Грядет! Мы продали душу маммоне... Биг-Мак - вот наш идол. Запад заразил нас духовным СПИДом...
- Вам легко говорить, вы не бедствуете. Среди роскоши можно думать и о душе... - съязвил Митя.
Света шикнула на него, но Петр Петрович, казалось, не заметил этого выпада.
- Но лично мне ничего не надо, - сказал он, успокаиваясь. - Я все завещаю музею. Света же знает, как скромно мы жили с ее матерью. Эти богатства я нажил каторжной работой. Все мои гонорары, все, что я получал, - вложено сюда, а еще многое - семейная ценность.
Митя побагровел и замолк, прикусив кончик губы. Лицо его при этом приобрело странно жесткое выражение.
- А вы, что думаете вы? - обратился Петр Петрович к Федору.
Федор заметил, как сжалась Света. Видно, она боялась, что он скажет какую-нибудь глупость.
- Да знаете, по-моему, в России надо все менять, даже выражение лиц. У нас сейчас ни хрена своего. Простой человек набил брюхо - и кем он стал? Просто простой, подавленное четвероногое. Одним бандитам - лафа. Когда кругом четвероногие, почему не порезвиться? Но и те и другие служат только баксу.
