Город пропащих | страница 22
Он указал на Петра и еще на двоих "быков", приехавших в джипе.
"Только бы выдержать эту ночь", - думал Федор, сам не зная, почему именно эту ночь, но так ему показалось: скоро обязательно что-то в его судьбе должно перемениться.
Скамья стояла на прежнем месте, но тела Васьки на ней уже не было.
Аджиев дернулся было к ней, но, не дойдя шага, остановился, рявкнул:
- Стул принесите.
Петр быстренько смотался за стулом. Все молчали.
Федор скользнул по пустым лицам "быков", оставшихся у двери, на мешки не смотрел, присел на корточки у стены, достал сигареты. Его познабливало, мокрая одежда неприятно холодила тело.
Аджиев сел, закинув ногу на ногу, и приказал:
- Посадите их лицом ко мне.
"Быки" перевернули людей в мешках и пристроили к стенке в полусидячих позах.
Федор курил, поглядывая в потолок, но не удержался: кинул взгляд в ту сторону. Две окровавленные, в синих подтеках головы торчали из грубой рогожи. На этих лицах уже не было никакого выражения, даже страдание покинуло их. Из глаз, устремленных в никуда, смотрел на Федора потусторонний мир.
- Ну что, орлы, - осклабился Аджиев, - деньги, за меня полученные, все прогуляли? Мало вам давал? Пожадничали?
Головы никак не откликнулись. Тишина воцарилась в баньке. Да и за стенами вдруг все стихло: ушла гроза. Лишь тоненько подвывал где-то под крышей ветер.
"Скучное дело - смерть", - почему-то подумал Федор.
Аджиев, наверное, почувствовал что-то подобное, его тонкие губы исказились гримасой отвращения.
- Мясо... - сказал он. - Вы привезли мне два куска мяса.
- Они сопротивлялись, - проворчал один из "быков".
- А вы хотели, чтоб сами пришли и сказали: "Берите нас"? Да? Мудаки... - Артур Нерсесович совершенно растерял весь свой боевой настрой, но не ненависть. - Ладно... Закончим с вами. Говорят, вы меня Китайцем прозвали? Так будет вам китаец! За предательство по-китайски казню! - внезапно оживился он. - Свиньей казню. - Он понизил голос: - Похрюкаете у меня пару дней, прежде чем загнетесь, вспомните все! Это я обещаю!
Федор с любопытством следил за сменой выражений на лице Аджиева. На последних словах оно приняло зловещее выражение.
Петр закашлялся где-то сзади, но Федор даже не оглянулся. Он увидел, как со страшным усилием напряглось лицо одного из тех, кто лежал в мешках. Другой был ко всему безучастен.
- Я скажу, что-то скажу... - сипела голова, силясь оторвать затылок от стены. - Не убивай...
- Убивать? - вскинулся Аджиев. - Нет, это было бы слишком легко для вас. Вам отрубят руки и ноги, отрежут языки, выколют глаза и проколют уши, а потом, только потом, заметьте, бросят в сортир. Поплаваете в говне, понюхаете его вдоволь и сдохнете там... Сдохнете, свиньи... Так казнили в средневековом Китае, вам не известно это? Ну, конечно, китайцев вы не читали, смерды! Мразь, падаль!..