Ивакин помнил дело, он его даже недавно перелистал, заинтригованный обмолвкой Прохорова о предсказанном убийстве какой-то дамочки. Он примерно представлял себе, какие сведения могли появиться в газете «Без цензуры» на следующий день после происшествия на Аминьевском шоссе. В худшем случае это мог быть краткий пересказ официальной информации, сдобренный ничего не значащими размышлениями очевидцев (в тоннеле, естественно, очевидцев было немного). В лучшем случае — официальная информация плюс намеки, сделанные теми сотрудниками органов, которым газета приплачивает за такого рода услуги. Наконец, могло быть откровенное вранье. И это бы Ивакина не удивило. Но статья, которую он читал, была точна, правдива и явно содержала в себе факты, которые самому следствию стали известны лишь через несколько дней работы.
Почему-то сразу называлась фамилия убитого киллера и запросто был очерчен круг его знакомств. Даже общие дела убитого и убийцы, даже возможные причины их конфликтов, даже то, что двоюродный брат киллера баллотируется в Думу и вполне способен победить своего конкурента, бывшего генерала КГБ, — все это было известно Марине Леонидовой, внештатной и, по словам брата, бездарной корреспондентке газеты «Без цензуры», сотрудничавшей с этим изданием всего-то два месяца!
А потом он нашел другую статью. Суббота. Автор — Леонид Маринский. Статья об убийстве молодой женщины, произошедшем в четверг. Если верить тому же брату, материалы об этом убийстве пришли к его сестре самое позднее в среду. Но прочитать статью Ивакин не успел. Библиотекарша задвигала стулом и предупредила о том, что им пора закрываться. «Чем же там можно зачитаться-то, Господи?!» — было написано у нее на лице.
— Старикан-то, которого от Семенова прислали, начал с того, что, мол, просто интересно и на пенсии скучно. А теперь версии выдвигает! — Следователь Королев, рыжеволосый, полный жизнерадостный малый лет тридцати пяти развернул курицу, выложил на газету редиску, помидоры, огурцы, достал зеленый лучок, полкирпича хлеба, рассыпал соль, отвинтил крышку у бутылки с квасом. Обед был готов.
Столовых Королев не признавал. Он был типичный представитель кубанских благословенных мест. Курица, выращенная его женой на зерне, потом приготовленная с добавлением перца и чеснока с собственного огорода, обмазанная сметаной от своей коровы, — вот это, он считал, высокая кухня! Еще он считал, что народ стал лениться. Тут Королев обычно саркастически смеялся: в целях экономии времени люди покупают всякую гадость. А на что они тратят это сэкономленное время? На борьбу с изжогой!
