Для успокоения совести Ивакин его полистал — и пожал плечами: убийцы были фактически известны. Обычная «разборка», хотя для нынешних времен и дерзкая. Ивакин с неудовольствием отметил, что убитый директор рынка в прошлом был видной шишкой в партии, тогда еще единственной. Но политика тут ни при чем. Какая там политика, на рынке…
Машину директора обстреляли, зажав в тоннеле. Охранник успел открыть по нападавшим огонь, и, видимо, ранил одного из них. Час спустя «форд» киллеров, основательно обгоревший, нашли в парке неподалеку, а в нем — пистолеты и труп того, подстреленного. Экспертиза показала, что товарищи его добили.
Личность убитого киллера быстро установили, затем так же оперативно вычислили его возможных подельников — правда, пока они находились в бегах. Прилагались даже не фотороботы — вполне приличные фотографии, а к одной еще и отпечатки пальцев. И полное досье на всех. Что-то царапнуло Ивакина, когда он листал увесистый том, он даже замер, уставившись в стену, но возраст есть возраст, правы молодые следователи… Надо экономить силы.
Спустя две недели Прохоров объявился на Петровке. Похудевший. Увидев Ивакина в коридоре, он хлопнул себя по лбу.
— Только сейчас понял, зачем ты мне названивал! — весело крикнул он, еще немного сипя.
— Мама передала? Ты извини, что не зашел, она сказала, что тебя выписывают… А что вообще за намеки? Зачем это я названивал, по-твоему?
— Помучил я тебя? Эх ты, Штирлиц! Посмотрел дело?
— Во-первых, я звонил, чтобы узнать о твоем здоровье…
— Ой! — ласково сказал Прохоров.
— Не ойкай! Во-вторых, дело я посмотрел. Ничего особенного. Оно, считай, раскрыто.
— А другое? С бабой убитой?
— Да ты ж мне ничего толком и не объяснил. Я даже не знаю, о чем речь. А парень твой не позвонил.
— Давай пари на тысячу рублей: все это ерунда и недоразумение? Ага! Боишься? Жалко тысячи?
— Тысячи, конечно, жалко. И тебя жалко. Ты ведь деньги на пиво пустишь, а у тебя и так живот вон какой. Но все-таки. Сказал «а», скажи и «б». Не могу я, Прохоров, когда что-то до конца не выяснил.
— Да и я не могу. По болезнь подкосила. Представляешь — две недели с ангиной провалялся! Даже в больницу загремел. В пасти такой нарывище был, ого-го! Вся задница исколота. Нет, слушай, летом попасть в больницу — и не с дизентерией, а с горлом! Обидно, да? — сказал он с кавказским акцентом.
— Мороженым злоупотребляешь? — улыбнулся Ивакин, возясь с замком.
— Не-а, за «Спартак» болею! Горло на крике посадил.
