— Не до тумбочки пока… — буркнул тот. — Нестираного барахла навалом, и кровать укрепить надо, расшаталась… — Вывалив мусор, приостановился, покрутил головой. — Загонял — в доску! — пожаловался он с кривой усмешкой. — Лучше бы уж не перековывался. Интеллигент недорезанный! А куда Семена дели?
— Ну, ты ж ему адрес — дал? Туда и отбыл…
— Чего он там забыл? — Василий встревожился.
— Уточнить хочет…
Отражение с тяжким подозрением уставилось на Арчеду:
— Что уточнить? Как я вчера облажался?!
— Господь с тобой, Вась! Только насчет Тамары твоей.
Побагровев, Василий со злобой шваркнул пустое ведро себе под ноги.
— Нет, но зачем же за спиной‑то козни строить? — заорал он. — Я ему — по‑дружески, а этот…
— Не въехал ты, Вась, — попробовал объяснить Егор. — Без тебя тут одна телка приходила, а зовут тоже Томой…
— Ему что, на мое место захотелось? — не слушая, с пеной у рта гремел Василий. — Ну пусть попробует! Потаскает! Шкафы поворочает!.. Привык в своем Коринфе интриги плести?.. Эмпедокл долбаный! Здесь тебе не Коринф!..
— Вася! — вскричал шокированный Леонид Витальевич. — Ты что несешь? Опомнись!..
Василий стиснул зубы и подобрал ведро.
— Слышь… — проскрежетал он, остывая. — Появится этот древний пластический грек — передай ему…
Страшно даже помыслить, что бы сейчас такое выговорил для передачи дяде Семену уязвленный Василий, но в этот миг вновь послышался сердитый приглушенный голос распорядителя:
— Полупалов, кончайте трепаться! Ваш выход…
Вернулся дядя Семен быстро, как и обещал. К тому времени Василий Полупалов, обессиленный долгим запоем, бурной ночью и чрезмерными физическими нагрузками, изнемог и уснул, упав поперек незастеленной кровати. Что же касается хмурого его отражения, то, покинув павильон, оно сидело теперь за тающим помаленьку столом и недоверчиво слушало сбивчивые объяснения коллег.
При виде дяди Семена все смолкли.
— Вот так‑то, ребятки… — сказал он. — Чутье меня еще никогда не обманывало. Истрина ее фамилия. Истрина.
Напряженная тишина сменилась оторопелым молчанием.
— Ничего не п‑понимаю… — заикаясь, выговорил наконец Арчеда. — К‑как Истрина? А эта рыженькая тогда кого отражает?
— Боюсь, уже никого, — покашливая и хмурясь, отозвался дядя Семен. — Внешность ее, конечно, я там обрисовал… в общих чертах… — Приостановился, вздохнул, посуровел. — Хотите верьте, хотите нет, но из всей этой бывшей компании так выглядела только вторая Васькина жена Ирочка. Рыжеватая, бледненькая, хрупкая…
